“Девятаев” – новый клипчик Бекмамбетова

Наконец-то мы с мистером Адамсом узрели кино, по поводу которого давно уже плевались слюнями на дальность: пеЗДня же в исполнении Тилля Линдемана крутится по тырнетикам с конца апреля, а кино глянуть удалось только сегодня.

Итак, у нас имеется около 600 миллионов народных денег, “самый знаменитый режиссер” и волання о том, как “щас все покажем по реальным событиям”.

Реальные события начинаются с первомайского парада 1957 года, где загримированный Павел Прилучный с женой (со смоки-айсами) встречает в трамвае изрядно постаревшего Казанову из “Улиц разбитых фонарей”, и Казанова обвиняет летчика Девятаева в том, что он был в плену, а вот казановский сын – геройски пал смертью храбрых, поэтому папа “ничего не боится”.

Мы сразу удивились такому зачину – а нафига тогда городить действо, если уже сейчас понятно, что герой не просто выживет, но и доживет до 1957 года? Какое-то очень странное режиссерское решение, – подумали мы, и оказались частично правы, нам еще было неведомо, что странности там только начинаются.

Ну а потом кадр меняется и мы попадаем сразу же в очень зрелищный воздушный бой, показавшийся нам как-то странно снятым. Потом мы поняли, что это была режиссерская находка: актеров посадили в летный игровой симулятор и они реально бились в воздухе. Кстати, это единственная штука, которая вправду нам понравилась – смотрится зрелищно и очень натурально. Актеры отчаянно орут, орут нечленораздельно, постоянно крутят головой (а не как в голливудских поделках, где сидит такой весь причесанный Том Круз и одним выстрелом сшибает по одному самолету) – ну и все происходит очень живо и прям по-настоящему.

Но эти минут пять экранного времени и являются первой и последней режиссерской находкой, потому что дальше начинается какая-то феерическая херь.

Летчика Девятаева сбивают, он попадает в плен, но не в простой, а в особенный. В концлагере под Лодзью он попадает в нарядную комнатку, окна которой снаружи сплошь завешены алым нацистским флагом – и в этих пятидесяти оттенках алого, в компании советских военных летчиков, КОТОРЫЕ НАХОДЯТСЯ ТАМ В ПОЛНОЙ ВОЕННОЙ ФОРМЕ, ПРИ ВСЕХ НАГРАДАХ, ВЫБРИТЫЕ И ЧУТЬ ЛИ НЕ НАДУШЕННЫЕ !!!!!!! – он встречает “друга Колю”, которого считал погибшим.

Вы понимаете, что мы увидели? Пленные, с которых никто не снял ни погонов, ни нашивок, ни орденов с медалями, ни поясов (а тот, кто хоть раз держал в руках армейский пояс, понимает, что им убить – раз плюнуть) – сидят, сытые и выбритые, и их в 1944 (!!!!!) году агитируют встать под знамена великого Рейха и типа идти воевать с Советами. Да в 1944 году, тем более осенью, только дураки не понимали, чем все дело кончится. Уже открыт второй фронт, уже наши воюют вне границ СССР, и тогда где, я вас спрашиваю, возьмутся идиоты, которые станут на сторону заведомо проигрывающей армии? Это не 41-й год, не 42-й. Даже такая малопросвещенная в истории войны женщина, как я, понимает, что в 1944 году эти разговоры “друга Коли” о победе над большевизмом – полная херня. Тогда зачем все это вводится в фильм? А скоро будет понятно.

Идем дальше. Представьте, вы – сбитый советский летчик, вы видите своего друга, которого считали погибшим, в НАЦИСТСКОЙ ФОРМЕ, работающим на нацистов, агитирующего встать под нацистский флаг. Вы что делать будете? Даже сейчас, на нашу нынешнюю психологию представьте себе такую вещь. Я – могу, я помню свои реакции на тех своих знакомых, которые участвовали в донбасской войне на стороне Украины. Плохие это реакции, ребята, до сих пор плохие.

Так я не советский человек, тем более, я эмигрантка с особенным образом работающей башкой – но эти реакции невыводимы, они, наверное, живут в нашем генетическом коде, что ли.

А Девятаев мало того, что обнимается с “другом Колей”, он еще как полный придурок выпивает с ним пивко с колбасками, и наивно блестя глазками, задает вопрос, а чем, собственно, Коля тут занимается. Летчику в полной боевой нацистской форме пленный задает вопрос, чем он занимается в перевербовочном лагере для военных.

(Тут сидит Ирочка с фейспалмом, можете присаживаться рядышком, посидим, нам еще много раз так придется рассиживаться).

Потом кадр меняется – и “друг Коля” уже бежит по взлетной полосе аэродрома, а от него бежит Девятаев с какими-то мужиками, снова при полной военной форме и орденах. “Друг Коля” орет, чтобы никто не стрелял (кстати, ну ладно мы, мы в Германии 8 лет прожили и немецкий без перевода практически везде понимали, но русским зрителям субтитры пустить не? не судьба?). Догнав беглецов (но почему по взлетке? Как они до взлетной полосы успели добежать не будучи убитыми, и что сам “друг Коля” там в ночи делал? Гулял?) – вертухаи ждут, пока разыграется второй по силе диалог между героями.

“Девятаев” (мне кажется, из уважения к реальному советскому герою это имя в данной рецензии надо брать в кавычки) бросает “другу Коле” фразу, от которой у нас обоих глаза на лоб полезли: “Ну ладно, родина, с родиной ты сам разбирайся, но ты ж меня предал”.

А сидайте, малята, снова с фейспалмом посидим.

СУКА!!!! Речь идет о советских людях, ВОИНАХ, какое “с родиной разбирайся сам”??? Вы присягу давали кому? Друг другу? Товарищу Сталину? То березке-то рябине? Вы Родине, Советской родине присягу давали. А у современных российских кинематографистов то Зоя Космодемьянская за трамвайчик, спички и ржаную булочку воевать идет, то теперь “друг Коля” “Девятаева” предал, а шо там с родиной – да насрать.

Ну неужели же сценаристам в лом было перечитать советскую литературу? Или – ладно уж – порасспрошать еще живых ветеранов. Фильмы о войне пересмотреть… Не? Тоже низзя? Времени не было, надо было сценарий писать и шестьсот лямов пилить?

Короче, мало того, что “шо там родина, ты меня предал”, так “друг Коля” при “Девятаеве” в упор его друга, советского солдата расстреливает, а “Девятаев” все пылает к нему братскими чувствами.

Не, вы не вставайте с наших файспалмовских посиделок, думаю, нам так и надо оставаться в этой позе до конца рецензии.

Потому что кадр меняется, и наш “Девятаев” оказывается в Заксенхаузене (хоть что-то читавшие о войне уже вздрогнули). Для Заксенхаузена наш “Девятаев” выглядит феноменально: он мускулист, разъеден и подстрижен по последней моде. Будучи загнанным на санобработку (то есть полностью голым), он оказывается перед парикмахером (????), со своим ЛИЧНЫМ ДЕЛОМ В РУКАХ!!!! Я же сказала, не вставайте, фейспалм можно приклеить скотчем, потому что это даже не половина фильма.

Я очень стесняюсь спросить, где “Девятаев” носил свое личное дело, и как вообще это личное дело у него оказалось. Не, вы представьте себе какую-нибудь обычную тюряжку, куда пригоняют этап зекушек, а у каждого зекушки его ЛИЧНОЕ ДЕЛО на руках! Да в советских учреждениях обычный сотрудник свое личное дело в руки взять не мог, а тут военнопленный! И куда? В ПАРИКМАХЕРСКУЮ на санобработку идет с ним в руках.

Сцена с парикмахером должна была стать метафорой, малята, ежели будете смотреть, сразу пусть у вас перед глазами и мельтешит: туточки метафора.

Парикмахер, который так и не подстриг буйны кудри нашего “Девятаева”, отправив его вшиветь и паршиветь дальше, одаривая всех окружающих тифозными кровососущими, объявляет, что “все видит, все знает, летала душа у Господа Бога в небесах, и угонишь ты железную птицу и улетишь на ней в небо”. “И тут нет ни Бога, ни черта, один я, парикмахер”. Типа чистилище тут и щас парикмахер и будущее предскажет, и мистики нагонит. На роль, кстати, взяли Тимофея Трибунцева, и зачем он влез в эту парашу, осталось для меня загадкой.

Парикмахер и подменяет личное дело “Девятаева” – и приклеивает его фоточку на карточку другого парнишки, тем самым спасая нашему крылатому асу жизнь.

Ну затем наш раскушанный “заключенный” попадает в барак, быстренько находит там решающихся на побег (подошел, говорит, мол, робяты, возьмите меня в побег – и его взяли сразу же. Не проверили, кто это, не заподозрили провокатора. Взяли и все – глаза у “Девятаева” красивые, да и прическа тоже).

Лодку в качестве плавсредства “Девятаев” сразу отверг, говорит, что на самолете улетать надо. Ну и один из надзирателей, который оказался “наш”, и взял всю команду на аэродром. Причем не на простой аэродром, а суперсекретный, где ракеты ФАУ-2 испытывали. Кому же еще на суперсекретном объекте работать, как не бывшим военным.

В общем, пока команда тренируется на лопатах, кто полезет на крыло снимать чехлы, кто будет проверять заправку, кто – открывать ангар (ага, да, Л – логика, Л – лопата), наш “Девятаев”, который по фильму был истребителем, готовится угонять немецкий бомбардировщик (!!!). Л – логика присутствует и тут: со сбитого такого же самолета “Девятаев” отрывает немецкие железные таблички с названиями приборов (причем часть им была оторвана, а часть – найдена на полу) и заучивает эти названия, чтобы потом разобраться с реальным самолетом на месте.

Ребята, вы вообще себе представьте: человек не знает немецкого, он находит несколько табличек с названиями типа “топливный насос”. И че? Ну оттого, что он выучит эти названия на немецком, это даст ему возможность понять, где эти кнопки на приборной доске? Причем самолета чужой страны и другого типа?

Не, в реальности там чуток иначе было, хотя СМЕРШ все равно долго и очень унизительно разбирался, как Девятаев угнал этот самолет, и самым правдоподобным объяснением было то, что лагерь, где он пребывал, действительно был для летчиков, а летчики – это особая, элитарная каста. Летчики, особенно военные, даже на войне к друг другу относились как к равным – даже если это были вражеские летчики. Немцы действительно могли показать пленному Девятаеву кое-какие вещи на приборной доске (он имел небольшое время рассмотреть внутренность самолета), могли объяснить, как и что работает, но все было в пределах удовлетворения чистого любопытства, не больше.

А в кино у нас – заучил названия шильдиков и ровно пять секунд смотрел на приборную доску. Как он эти пять секунд получил?

И тут третий фейспалм нагрянул.

Итак, готовится грандиозный побег, а тут советская авиация аэродром бомбит. Ну отбомбилась – но самая главная БОМБА упала на ангар с самолетом и не разорвалась. Не, не разорваться бомба может, даже военные хроники из Луганска часто показывали эти жуткие застрявшие в стенах или асфальте дуры. Но тут вот в чем закавыка: самолет бомбил аэродром на низком бреющем полете. Вес бомбы – около полутонны. А повисла она, пробив жестяную крышу ангара, на какой-то проволочке. У нас тут физика потерялась – не находили? Но и этого мало! “Девятаев” берется обезвредить эту бомбу – и идет на нее С ОТВЕРТКОЙ!!!! С отверткой, Карл Михалыч! У меня мистер Адамс пока замок в доме чинил, несколько головок сменил – под разные шурупы, а тут – одна отвертка на полутонную бомбу. Сунул в специальную дырку – и усе.

Но и этого мало! Бомба весит полтонны, и “Девятаев” ее одной рукой придерживал, пока она соскальзывала, ну потом еще один фитиль прибежал – помогать. При этом под бомбой у нас имеется полностью заправленный самолет – и всем пох, потому что… ну у нас физика потерялась, почему бы с ней за компанию здравый смысл не ушел. Потом бомбу весом полтонны на ручках доносят четверо или пятеро лагерников (да, в Заксенхаузене кормили очень хорошо, сотка кило на рыло – легко шла), ну и все, промежду этой проносочкой “Девятаев” и заглянул в кабину, чтобы увидеть всю приборную панель. Бинго! Можно убегать!

Правда, убежать просто так не получилось: гениальные немцы решили не отставать от потерявшихся физики и логики, поэтому они засылают в барак переодетого в зэковскую форму надзирателя (!!!!), который по идее должен за всеми следить и разоблачать потенциальных беглецов. ЧТО? Надзиратель, которого знает каждый зэк, переодевают в полосатое – и все на это смотрят и ничего ему не делают? То есть ни случайно шею сломать при падении с нар, ни во сне задохнуться – ни-че-го! А “Девятаев” (который, кстати, при побеге, по собственным воспоминаниям, весил 38 килограмм) этого надзирателя ДУШИТ своим весом.

Конечно, убитого надзирателя немцам жалко, поэтому “Девятаеву” достается 25 ударов железной палкой, после которых он даже успевает поработать, ну и угнать самолет до кучи, чего ж два раза вставать.

Сам угон, кстати, почему-то показали довольно правдоподобно, настоящему Девятаеву его удалось поднять с нескольких попыток, они и правда сначала забыли убрать тормозные колодки, потом что-то непонятное было с элеронами, и только потом самолет худо-бедно взлетел.

Ну и конечно – в погоню бросается “друг Коля”, который с непонятных херов (видно, ему сердце подсказало) полетел в нужную сторону и догнал самолет в практически сплошной облачности. Воздушный бой, проникновенные речи, просьба “ты только папе не говори, что я предатель” и “смерть списала грехи обаятельного грешника”.

А дальше – приземление на брюхо в чистом поле, “наши”, цельной толпой встречающие самолет, госпиталь, гнусные СМЕРШевцы, и возвращение в 1957 год, где наш “Девятаев” так и не рассказал “папе” о “друге Коле”.

Ах да, еще финальный кадр, где на безобразном хромакее идут все герои-угонщики и счастливо улыбаются салюту Победы. Текст, который венчает это паскудство, написан настолько пошло, что я его даже не буду цитировать – сами проблюетесь, если решитесь глянуть на этот позор.

Знаете, еще на уровне трейлера я исплевалась в сторону Прилучного, не похудевшего для роли.

Это Касаткина худела, Стрип худела, Бэйл худел

Вернее, и Прилучный худел – это очень заметно в кое-каких эпизодах. Но мне кажется, что если бы он понял, что снимается в чем-то действительно значимом, то он бы и дальше похудел.

Если бы это был фильм уровня “Иди и смотри” или “Восхождение”, думаю, актеры бы выложились на 1000 процентов, на 200 тысяч. Актер – всего лишь инструмент в руках режиссера, в умелых руках заиграет если не Бузова, так какая-нибудь условная Дарья Мороз. Но когда понятно, что снимается безобразная разувесистая клюква, когда понятно, что все происходящее – это параша на уровне сочинения семиклассника, то зачем напрягаться? Все равно никто не будет это пересматривать, никто этого не запомнит – и не посчитает примером.

Так что Прилучный вполне себе постарался, сбросив 15 кило – и на этом остановившись. Он довольно живенько отыграл поданный ему материал – но там никому не нужно было ничего играть. Ни раскрытия персонажей, ни мотивации их поступков, ни правдоподобия происходящего в фильме не наблюдалось. Пара батальных сцен – и всех дел, на полтора часа откровенной херни на уровне “Спайдермен пронзает атомным зрением вражеский крейсер, а Аквамен ему помогает”.

И ладно бы – снимал Тимур свои клипчики, киношечки про Дозоры да прочую херь. Война ему зачем? Реальные герои ему зачем? Приложиться, так сказать, даром? Так тот дар, если он и был, давно просран за бабло – все, что осталось, – это полное отсутствие совести и любой самокритики. Мне после интервью у Дудя с Тимуром все ясно – там от всего таланта остался один: пилить государственное баблишко.

В общем, ребята, в очередной раз обидно за реального героя – был герой, причем умер он в 2002 году. Имеются документальные фильмы, интервью с ним, имеются даже книги, написанные им лично. Но нет – нужно взять героя – и извацкать его доброе имя о свои паскудные режиссерские амбиции и желание подзаработать денег. Совесть? А она туда же ушла, куда и физика с логикой, их, ребята, не ищите, они к таким не возвращаются.

Так что поющий песню “Любимый город” Тилль Линдеман – вполне вписывается в это паскудство. У них давно уже нет чувства того, что можно и что нельзя, что такое хорошо и что такое плохо. Видно, когда они были крошками-сыновьями, папы либо плохо им это объяснили, либо урок прочно забыт.