Почему я не переубеждаю жертв пропаганды

Последний месяц для меня оказался временем тяжких открытий.

Среди моих близких людей есть те, кто оказался жертвами пропаганды (причем тут я особенно подчеркну, что пропаганда какой страны – не важно, важно то, что если до войны мы все худо-бедно существовали в некой общей реальности, то сейчас все изменилось).

Поясню. Представьте себе большой дом с общей гостиной. Этот дом – был мои кругом общения, и в силу особенностей биографии комнаты этого дома были разбросаны по всей планете. Внутри своих комнат люди вели свою частную жизнь, как хотели обклеивали стены постерами и обоями, устраивали там хоть минимализм, хоть цыганское барокко, отапливались хоть электричеством, хоть газом, хоть дровами, говорили на разных языках – подробности не важны. Важно то, что у нас у всех была общая гостиная, где мы встречались, общались, развлекались, думали, спорили – в общем, вели обычную социальную жизнь.

Политические взгляды друг друга оставались либо за стенами этой гостиной, либо мы просто упоминали, кто и как думает – и тут же забывали обо всем, потому что нам были интересны мы сами, а не позиция по условному “Крыму и Донбассу”.

Война все изменила – потому что для людей стало очень важным вызнать, кто в этой гостиной во что верит, чему не верит и что думает по поводу значимых вопросов. Вообще-то могу сказать, что я – достаточно счастливый человек, по нынешним временам – так вообще, наверное, выиграла в лотерею 🙂 Оказалось, что даже если мы с моими близкими придерживаемся разных политических взглядов, мы умеем сосуществовать в парадигме “я думаю так – а ты иначе, но мы найдем, как остаться вместе”. Мы даже осторожно знакомим друг друга с какой-то аргументацией, но к чести всех без исключения моих близких людей – мы ни с кем не рассорились, не разорвали отношений, что дает мне основание предположить, что нас связывают настоящие крепкие чувства.

Но это мой ближайший круг, люди, проверенные годами, десятилетиями родства, дружбы, теснейших уз, не разорванных ни изменением семейного, ни географического положений; вот почему я действительно считаю, что выиграла в лотерею миллион – только не денег, а чувств. Вокруг же происходит разрыв семейных связей уровня “мать-ребенок” и “муж-жена”, это ужасает меня настолько, что я просто с ума схожу, а мой ближний круг, слава Богу, – цел и невредим. Это настоящий подарок Бога, я действительно так считаю.

Чуть подальше – среди приятелей и знакомых, я уже вижу людей, сильно измененных пропагандой (снова утверждаю, что не конкретной пропагандой конкретной страны – речь идет о том, что я вижу и среди русских, и среди украинцев одинаково пораженных людей, которые показывают совершенно идентичные реакции при том, что смотрят передачи оппозиционных сторон), на основании чего я делаю вывод, что пропаганда работает одинаково, не важно, в какой стране ее изготовили и на кого направили.

В этом тексте я попытаюсь объяснить, почему стараюсь с этими людьми не спорить и ничего им не доказывать.

Для начала просто напомню вам основные принципы построения пропаганды, выведенные Анной Морелли (а она всего лишь сделала выжимку, на самом деле способы воздействия на психологию масс вывели еще отцы психоанализа, так что уже у Алоизыча в руках имелись инструменты, превратившие нацию, давшую миру Баха и Канта, в сборище обожествляющих фюрера оправдывателей газовых камер и абажуров из человеческой кожи).

1. Мы не хотим войны

Есть враг и он нас ненавидит. (Есть СССР, империя зла, он готов на нас напасть. Есть коллективный Запад, он готов на нас напасть. Есть Украина, она готова на нас напасть. Есть хутху, они готовы уничтожить тутси). Подставляйте сюда любого врага, совершенно любого – и будете правы.

2. За все несет ответственность другая сторона

Мы не хотели нападать, нас вынудили нанести превентивный удар. (Мы не желали нападать на Украину, нам пришлось, а то на Донбассе бы началась резня и против нас бы применили атомное оружие. Мы не желали нападать на СССР, но у Сталина были планы напасть на Германию, мы всего лишь вынуждены были превентивно напасть первыми. Мы не желали бомбить Ирак, но у них было химическое оружие, мы всего лишь нанесли удар первыми).

3. Лидер противоборствующей страны — сущий дьявол или слабак

У зла должно быть лицо. Лидер врага либо должен персонифицировать зло, либо – быть уродом или слабаком по сравнению с нашим красавой. (Путин – великий лидер, а Зеленский – наркоман. Зеленский – мужественный мужик, а Путин – бункерный ботоксник. Сталин – великий лидер, а Гитлер – урод с усиками. Гитлер – великий лидер, а Сталин – сухорукий карлик).

4. Мы боремся за благородные цели, а не преследуем свои интересы

Наша цель – благородна. (Мы – освобождаем мир от фашизма, коммунизма, неправильной веры, неправильной расы). Мы не имеем никаких других интересов – исключительно благородные и спасительные цели.

5. Враг целенаправленно совершает злодеяния, мы — только случайно

Распятый мальчик, концлагеря, взорванные исторические памятники, уничтоженные картины и предметы искусства… Враг – воплощение разрушения и хаоса, мы – если и делаем зло, то во имя добра. (Фашисты – ограбили русские музеи, а советские воины – вернули все до последнего камушка освобожденным народам. Игиловцы разрушили великие произведения искусства, а мы – не бомбили эти места, потому что понимаем ценность памятников истории. Мы – наносим точечные удары, а враг действует методом ковровых бомбардировок);

6. Враг использует запрещенное оружие

Мы – воюем благородными методами, враг – использует запрещенное оружие.

7. Наши потери незначительны, потери противника огромны

Реальные потери сторон устанавливаются кропотливым трудом историков, журналистов и гражданского общества после окончания конфликта. (Русские потеряли всего несколько сотен бойцов, украинцы – десятки тысяч. Украинцы потеряли несколько сотен бойцов, русские – десятки тысяч. Подставляйте любые национальности – и будет та же сказка про белого бычка).

8. Представители культуры, искусства и интеллектуалы поддерживают наше дело

Списки представителей с фотографиями – обязательно прилагаются. Все неподдержавшие – объявляются врагами. Хоть Хаматова, хоть Эйнштейн, хоть Дитрих, хоть Ростропович, хоть Солженицын.

9. Наша миссия священна

Причем у всех священна, всегда и без оговорок – хоть у коммунистов, хоть у капиталистов, хоть у атеистов, хоть у религиозных фанатиков.

10. Предателем является любой, кто поставит под вопрос сообщения наших СМИ

Тот, кто смеет сказать хотя бы слово против того, что говорится официальной линией – враг; любое “не наше” СМИ должно быть закрыто, уничтожено, объявлено опасным и вражеским. Все, кто критикуют нас, – враги, купленные или действующие по собственной злой воле. Любое слово против наших действий – признак враждебности и должно быть уничтожено тут же.

________________________________________________

Еще до начала войны обработка общественного сознания происходила каждый день без перерыва. Долгое время люди, лишаемые индивидуальности (а коллективизм в таких делах просто необходим) обрабатываются таким образом, чтобы считать себя частью некой общности, и считать бытие этой частью – великим и позитивным опытом. “Мы – советские люди”, “мы – великий русский/украинский/китайский/немецкий/американский народ” (тут сделаю оговорку, что у американцев коллективизм был очень востребован во времена социальных потрясений, а потом снова сменялся индивидуализмом великой американской мечты). “Мы – православные/мусульмане/атеисты/иудеи”… Мы-мы-мы…

“Весь мир с нами” / “Весь мир против нас”. “Мы – впереди всего мира” / “Мы – не идем с миром, у нас свой путь”. Сопротивляться подобным идеологемам сложно, для этого нужно иметь довольно специфический характер – и я опишу его свойства чуть ниже. Другой путь не оказаться под воздействием – просто не смотреть телевизор и не слушать радио. У меня есть пара человек, которые реально не имели дома телевизора и очень много работали (или рожали детей) последние лет десять. Смотреть на этих людей больно, они чисто физиологически оказывались в течение последних лет вне воздействия информации, поэтому происходящее страшно ударило по их психике. Грубо говоря, вынырнули они из своей берлоги – а на дворе война России с Украиной. Эти друзья – моя контрольная группа, потому что мы-то вне пропаганды не находились, мы интересовались, что говорят по зомбоящикам, а эти люди в силу обстоятельств находились в параллельной реальности, и вот когда им присылаешь кое-какие видео (повторяю, сторона-производитель вообще не играет роли) – ты видишь воздействие этого кошмара на свежий и незагрязненный мозг. Острота их реакций – действительно поражает.

Но вернусь к характеру – я знаю, о чем говорю, потому что сама таким характером обладаю лишь частично, но вижу в ближайшем окружении людей, которые реально невосприимчивы к пропаганде, говорят, таких всего 2-3% от популяции.

В общем, это такие перпендикулярные люди, у которых имеется в анамнезе какое-то ослиное упрямство к авторитетам. Авторитеты – важный компонент пропаганды, люди не от каждого готовы слышать некие идеи, а от тех, кто вызывает у них уважение (тут чистая биология выживания стадных приматов, мы учимся жизни у старших уважаемых вожаков, следовательно, авторитет учителя – непререкаем). Так вот, в моем окружении есть два человека, невосприимчивых к пропаганде, я знаю их практически всю жизнь, и заметила, что они с детства и глубокой юности исполняли всякие общественные телодвижения в адрес пионерии-комсомолии и прочих союзов чисто для проформы – и не скрывали этого даже при махровом совке. Они имели свою точку зрения на все, не стеснялись спорить и доказывать свою правоту любым учителям и даже директору-завучу, они спокойно не пасовали перед взрослыми, не стеснялись выступать перед публикой и им было совершенно все равно, что о них думают окружающие. У них имелся и имеется некий внутренний камертон, с которым они сверяли свое поведение – и переубедить их изменить убеждения или веру может только человек, которого они пустили “внутрь себя”, и то – подобное можно сделать с ними только единожды и приведя железобетонные аргументы, подтвержденные не некими авторитетами из серии “флюгера ветра времени сего”, а кем-то вроде Паисия Святогорца или академика Лихачева.

Что касается пишущей эти строки – на меня пропаганда совершенно точно воздействует, но в определенный момент включается то же ослиное упрямство, которое с детства мешало мне наслаждаться бытием в коллективе – оно-то и помогает в нужный момент задать себе вопрос: а че у нас тут происходит и зачем сейчас происходят поставленные на повтор камлания из серии “детка, полетели с нами, там много вкусного”. Кроме того, эти два человека из ближайшего окружения как раз и способны надавать мне по ушам, ежели заметят, что я слишком страстно начинаю чего-то там доказывать.

Теперь – немного о том, что я могу сказать по поводу того, как пропаганда воздействует на нас всех. Я еще не до конца разобралась, как это работает – с учетом того, что мне пришлось практически сразу отказаться от тезиса “пропаганда работает на тупых” – потому что ой не всегда. Это было бы действительно проще простого – вот тупые пролы, на них действует, а вот доктора наук, на них – нет. Конечно, отрицать нельзя: пропаганда шикарно работает на людях с коротенькими мыслишками и узким кругозором – одна экскурсия на сайт Одноклассники способна обеспечить вам впечатлений на годы вперед. Но я знаю умнейших, просвещеннейших, добрейших людей, которые точно так же оказались подверженными пропаганде – и вот тут-то я и попала в тупик, потому что эта категория – совершенно точно не обладает клиповым мышлением или низким интеллектом. Те, кто пытается переубеждать жертв пропаганды, страшно ошибаются, если считают оппонентов просто дебилами. Это совершенно не так. Если вспомнить 20-й век, то можно сходу назвать огромное количество и ученых, и деятелей культуры, которые искренне и со всей душой были преданы идеям, пропагандируемым их государствами, хотя идеи эти были диаметрально противоположны друг другу.

Но все же имеется одно очевидное сходство с еще одним паттерном: поведение жертв пропаганды очень напоминает поведение других жертв – тоталитарных сект. Думаю, имеются особенные приемы воздействия на психику, направленные на ее слом (возможно, я все же наковыряю информацию, которая мне объяснит этот алгоритм step by step), и эти приемы при достаточно длительном времени воздействия способны создавать в человеке некую “черную дыру”, “область тьмы”, которая имеет достаточно четкие границы, вне которых человек остается интеллектуально и психологически сохранным, способным на эмпатию и сострадание. Но внутри этой области – у человека отказывает и интеллект, и эмоциональный интеллект, и он начинает оперировать исключительно идеологическими паттернами. Расшатать эту конструкцию можно извне, но ценой таких усилий и жертв, что мало кто решится на этот подвиг.

Ну вот давайте рассмотрим конкретный пример. Наверное, самым ужасающим опытом, с которым сталкивались окружающие вас люди, был опыт отказа материнского инстинкта. Нет, я сейчас не о страшилках “солдатские матери матюкают сыновей и спрашивают, сколько денег дадут за их смерть”. Речь идет о другом опыте – который поначалу вызвал у меня ступор, когда с ним столкнулась моя близкая подруга в самом начале войны, и я слышу эти истории с пугающей регулярностью, потому что буквально сегодня я успокаивала рыдающую знакомую, встреченную случайно в городе, и я уже не удивилась тому, что услышала от нее. Речь идет о том, что многие семьи оказались по разные стороны границы, и дети, оказывавшиеся под бомбами в украинских городах, звонили своим матерям в России с криками: “Мама, стреляют, бомбят, мне страшно”. Ответ, когда я услышала его впервые, заставил меня буквально похолодеть: “А что ты хотела? Это за Донбасс”. Я дословно передаю сейчас ответ матери моей подруги, которой мне пришлось звонить и битый час просто говорить что-то успокаивающее, настолько страшной была ее истерика, а вы сами понимаете, что тут можно сказать, если самому тянет башку разбить о ближайшую стенку.

Вы осознаете, с чем столкнулись десятки людей? С отказом материнского инстинкта, который способен вообще-то отменить инстинкт самосохранения – и мать пожертвует жизнью ради спасения ребенка или детеныша (это ведь работает и с животными тоже). Крик пусть взрослого, но ребенка: “Мама!” – самый естественный крик в обрушающемся мире, оборачивается не ответным криком: “Сейчас, дитё мое, сейчас, я бегу к тебе, беги ко мне, не бери ничего, просто беги, я здесь!” – он оборачивается доброжелательным: “Перетерпи, так надо, это за Донбасс/за нацизм/за мирное небо”.

Я могу ошибаться, но еще один аналог подобного поведения напрашивается сам собой – это поведение матерей, попавших в тоталитарные секты, именно там они способны отказаться от семей, работы, любых социальных связей – только бы быть со своим лидером и “новой семьей единомышленников”.

Следовательно, пропаганда действительно способна изменить сознание человека и заставить его отказаться от самых базовых инстинктов. И, следовательно, ее воздействие на психику – гораздо разрушительнее, чем просто “ну внушили какие-то идеи, че плохого-то”. Не идеи внушили – а вычленили в сознании некую темную область, куда не проникает свет дневного сознания индивида, куда не проникает свет даже каких-то базовых человеческих инстинктов, там человек не принадлежит самому себе, там он – часть чего-то огромного, группового, иными словами, коллективного бессознательного, наполненного завораживающими сознание образами, принадлежащими мировым мифам. Вуаля – мы пришли к юнгианству, и мне интересно, как дедушка Карл Густав чувствует себя, созерцая, к чему привели его открытия. Наверное, в компании изобретателей оружия и коммунизма-нацизма сидит, не иначе.

Но не все так безнадежно.

Я приведу пример расшатывания идеологем естественным развитием ситуации.

Когда наступил февраль 22-го года, очень многие люди, включая меня, оказались в состоянии тяжелого эмоционального шока, потому что совершенно не ожидали войны, а вот многие жители Донбасса в шок не впадали. Во-первых, они уже такое переживали. А во-вторых, еще за месяц-два до начала военных действий многие луганчане и дончане рассказывали мне лично, что как-то сжились в сложившихся условиях, что на границах постреливали, но в городах было относительно безопасно, что люди начали забывать кошмар 14-го года, обрастать жирком, накапливать имущество, строить какие-то планы. У многих уже были паспорта РФ, люди выстраивали планы на дальнейшую жизнь, готовили детей поступать в российские вузы, в общем, как-то свыклись с заданными обстоятельствами.

После 24-го февраля я стала очень часто слышать “это за Донбасс”, причем по своей наивности я ожидала, что люди Луганска и Донецка скажут: “Нет! Не обрекайте украинцев на тот кошмар, который пережили мы сами! Не убивайте их ради мести за нас, давайте договариваться, давайте признаем нашу независимость – и все, остановимся на этом”. Да, я знаю, я наивная дура, полностью признаю собственную неказистость. Мой близкий друг объяснил, что пережитое настолько ожесточило людей, настолько выжгло психику, что простить и попросить не мстить за себя и близких не смог никто. Снова признаю, я была неправа, сложно найти силы на христианское прощение, живя под бомбами.

Весь месяц я выслушивала от донбасских друзей одно и то же: “Где вы были 8 лет”, “Это за то, что украинцы скакали и радовались бомбардировкам”, “Нас защищают от резни и атомных бомбардировок”, но признаюсь честно – не спорила ни с кем. У донбасских жителей есть полное право так думать и говорить, что уж тут скрывать. Но те самые слова месячной давности о том, что жизнь налаживается, появились долгосрочные планы и надежды – были словно стерты в их памяти ластиком – и на это место встали прочнейшие идеологические конструкции, которые – я абсолютно в этом уверена – люди черпали из одного источника, телевидения, потому что будучи никак не связанными между собой ни территориально, ни личным знакомством, они с пугающим постоянством обрушивали на меня одни и те же слова, одни и те же метафоры и сравнения, одни и те же идеи, тем более пугавшие меня, что я слышала их буквально каждый день от тех, кто не мог с друг другом поговорить до общения со мной и сговориться, что они скажут. Когда я услышала те же конструкции от своей американской приятельницы, у меня чуть не взорвались мозги – она неистовая патриотка России и способна отрицать даже очевидные вещи при помощи двух конструкций: “это все враги и пятая колонна” и “это все дезинформация украинской стороны”. Когда про “резню на Донбассе” и “атомную бомбардировку Луганска и Донецка” мне принесли от нашего южного соседа – это меня впечатлило.

Но вернемся к развитию нашего разрушения идеологического отравления.

Последние кошмарные события вроде уничтожения Мариуполя, личное общение с беженцами, массовые жертвы среди мирного населения – оказались таким шоком, что люди стали вдруг меняться. Те, кто еще неделю, десять дней назад твердили о “за Донбасс” и “где вы были 8 лет”, видя то, во что превратились украинские города, видя гибель людей, потоки беженцев, вдруг начали говорить иное: “Ну так же нельзя!”, “Это слишком страшно”, “Мы такого не желали, это ведь уже не око за око”.

Мне кажется, цепочка “воздействие – ответная реакция” складывалась следующим образом. В 2014 году на Донбассе действительно случился ад, причем время показало, что в этом аду незапятнанных нет – на любой войне имеется две правды, так что обе стороны называть рыцарями в сияющих доспехах невозможно никаким образом. Причастные к тому, что обозначается словосочетанием “взять на подвал”, понимают, о чем я сейчас – равно как и понимают, чем это могло закончиться для тех, у кого вне подвала не было родных или друзей, готовых заплатить за освобождение. Да и “сами себя обстреливают” – означает вовсе не то, что ополченцы или украинцы палят по самим себе, а то, что среди жилых кварталов ставится техника, отрабатывает выстрелы – и быстро сматывается, а ответный прилет получают уже те, кто оказался в квадрате, то есть мирные жители. Этим грешили обе стороны – и скрывать правду уже как-то и не получается, слишком много свидетелей оказывалось у такой тактики ведения войны. А уж сколько посылок укрпошта отправила с Донбасса – и что такое ограничения по весу, принятые ею в 14-15 годах, донбасские знают очень хорошо. То есть обе стороны в этих обстоятельствах отличились – и отличились с одинаково запятнанной репутацией.

Тогда в этом аду донбасские жители оказались один на один с совершенно жестоким и бездарным поведением украинского правительства, решившим разутюжить мятежные регионы “шоб их дети сидели по подвалам, а наши ходили в школу”. Также они оказались наедине с совершенно жестоким и бездарным поведением российского правительства, помогавшего гуманитаркой и военными советниками/техникой, но публично продолжавшим твердить о “внутренних проблемах Украины”. Выражение “слить Донбасс” – это не об украинском, это о российском правительстве, и было время, когда я слышала это сочетание от своих земляков более чем часто.

Горячая фаза конфликта закончилась, Донбасс начал зализывать раны, получать российские паспорта, как-то учиться жить в заданных условиях – и вдруг вуаля. Внезапно республики признаются, и тут же начинается горячая фаза войны с Украиной, и изо всех утюгов понеслось “русские своих не бросают”, “где вы были 8 лет”, “горловская мадонна”. Я послушала передачу Соловьева, собрав все нервы в кулак, и у меня сложилось ощущение путешествия во времени, словно на дворе не 22-й, а 14-й год. Кадры хроники, убитые луганчане и дончане, риторика “да сколько ж можно”, “это за слезы Донбасса”. Но это говорилось не о текущих событиях – это говорилось о событиях восьмилетней давности, поросших быльем даже в памяти непосредственных участников.

И это принесло свои плоды – едва затянувшийся временем посттравмат оказался раскуроченным со страшной силой.

Посчитавший себя забытым Донбасс вновь закровоточил неоттерапированными ранами, словно и не было этих 8 лет – а мы, сторонние наблюдатели, могли только хвататься за голову и кричать: ребята, так где ОНИ были эти 8 лет, когда на всех углах объявляли, что вы – “всего лишь внутреннее дело Украины”? Где были все эти симоньяны, соловьевы, киселевы и скабеевы со своими слезьми по “горловской мадонне” и “детям из подвалов”? Отчего рыдания такие свежие и заклинания такие горячие, словно и не было этих 8 лет? Отчего ж над вами не рыдали с таким остервенением 8 лет назад, когда по улицам лилась кровь и старики погибали от голода в своих домах?

И Донбасс обрадовался – наконец-то, наконец-то о нас заговорили, о нас вспомнили, за нас вступился большой брат, мы – услышаны. Око за око, мы будем отомщены. Сколько раз я слышала: “Вот они скакали и радовались на майдане, орали про москаляку на гилляку – пусть теперь жрут ответку”. И мне нечего было сказать в ответ своим землякам – не я сидела под бомбами, не я трусилась в подвалах, не я ездила каждый день мимо десятков тел вдоль дороги. Но маховик стал раскручиваться дальше – и вот уже Донбасс увидел, что речь идет не об око за око, а четвертование за око, гибель потомков за око, разрушение до пепла и камней за око… И луганчане стали ужасаться происходящему – слишком страшным получился ответ, слишком много погибших, осиротевших, больных и потерявших кров… Границы той самой черной дыры сознания начали обрушаться – и разрушило их не нечто снаружи, а сам человек изнутри.

Увидев и осознав нечто, что оказалось сильнее идеологии, осознав боль и горе “той стороны”, поняв, что “око за око” – порождает только следующий мах зла “око за око” и так до бесконечности, пока не останется живых или кто-то не остановит зло на себе, люди оглянулись и увидели, среди какого апокалипсиса оказались. Им стало страшно и больно, и эти эмоции стали рушить идеологический морок.

Нет, логикой вы это обрушение вы вызвать не сможете, логика в борьбе с пропагандой не работает – логика вообще не самый надежный союзник при общении с жертвами пропаганды. Логика не всегда работает даже в обычных дискуссиях, даже в повседневном поведении человека. Зачем далеко ходить – вы нашу позабытую палату номер 6 вспомните. Где логика в их борьбе с ковидом? В одно сопло накидывался и чеснок, и растительное масло, и какие-то БАДы, и медитации, и чистка чакр. Хотя… какая там палата номер шесть, вы вообще ковидник вспомните. Каждый – диванный вирусолог, у каждого имеется объяснение происходящему и план лечения, ежели накроет, каждый критиковал фармкомпании и правительства, каждый знал, как будет правильно действовать и кто виноват. Кто-то прививался, кто-то прививкам не доверял и творил такое в попытках профилактики, что лучше б привился, здоровье бы меньше пострадало, кто-то сначала не доверял, потом привился, потом снова отдался теориям заговоров. Логикой тут и не пахло – и это всего лишь недавние события, поэтому в нынешней ситуации никаких логических аргументов лучше не приводить: вы всего лишь вызовете в человеке желание прибить вас его логикой, логикой пропаганды – и вы услышите набор клише, который только вызовет ваше раздражение, и не больше. В результате случится очередная ссора и каждый останется при своем. Еще вы должны помнить, что логика не имеет отношения и к правде.

В этом мире вообще с правдой – полный напряг, что делает любые попытки борьбы с пропагандой практически заведомо проигрышным делом. Еще фильм “Хвост виляет собакой” нам предельно ясно доказал, как можно управлять общественным мнением и создавать новостные повестки буквально из пустоты. Развитие современных визуальных эффектов вообще сделало возможным сотворение обмана при помощи компьютера и развитого воображения дизайнеров плевым делом. Нарисуй картинку, убеди большинство в в ее правдивости – и увидишь, как остальные подтянутся.

А ничтожное меньшинство, пропаганде не подверженное, составляет статистическую погрешность, которая вообще не сыграет никакой роли, и те немногие, кто попытаются бороться с обманутым большинством, заведомо потерпят поражение, потому что законы человеческого общества таковы, что почти все любят быть с большинством, любят быть одобряемым большинством, любят считаться “хорошим” и “правильным”.

Вот и получается, что борьба с пропагандой – дело проигрышное, неблагодарное и требующее огромного количества душевных сил, которых нет у подавляющего количества тех, кто пропаганде сопротивляется.

Так что же… Все впустую? Ну как сказать…

Выход имеется. Как мы видим – он состоит в том, что охваченное пропагандистским угаром общество рано или поздно столкнется с такой степенью жестокости и ужаса, что они перекроют провозглашаемые “добрыми и прекрасными” цели пропагандистов, люди увидят моря крови, горы трупов, разрушенные дома и города и ужаснутся масштабам катастрофы. Они уже не смогут посчитать нормальным увиденное и соотнести эту “нормальность” с вышеперечисленными пропагандируемыми посылами – слишком велик будет разрыв между увиденным собственными глазами и показываемым по ТВ, слишком страшен будет этот контраст – что может заставить сознание по-новому посмотреть на ситуацию, отбросить привычные идеологемы как непригодные, неспособные объяснить чудовищность происходящего, и как бы пропаганда ни продожала внушать “это они сами себя обстреливают” и “это все монтаж”, сознание больше не сумеет оперировать готовыми понятиями, человек начнет пытаться найти новые объяснения – и именно таким образом в нынешнем мире правда может найти себе путь к глазам и сердцам людей.

Редкий человек в нашем мире является чудовищем – именно поэтому пропагандисты, как сатана, используют стремление человеку к добру. Дьявол никогда бы не смог соблазнять человека на зло, если бы был откровенен с ним. Нет, дьяволу нужно обернуть зло в обертку, прикидывающуюся добром: ты не подумай, я не склоняю тебя к смертному греху блуда, подстрекая бросить мужа и детей, я дарю тебе “великую любовь”, и отдавшись этой любви, ты пойдешь за ней и познаешь великое чувство. То, что попутно двое твоих детей останутся брошенными на мужа, который всю жизнь любил тебя, – это всего лишь “необходимые жертвы”.

Нет, мы не подстрекаем вас одобрять смерти тысяч людей, мы всего лишь призываем вас увидеть великую справедливость в том, что мы освобождаем мир от коммунизма/нацизма/сионизма/гомосексуализма, ну а то, что тысячи оказались мертвы, – всего лишь “лес рубят – щепки летят”, необходимые жертвы во имя счастья миллионов.

Побороть стремление человека быть с теми, кто борется с мировым злом, можно лишь ужаснув его до костного мозга, до печенок, когда чудовищность жертв заставит его понять, что это – отнюдь не “всего лишь”, это – полномасштабная катастрофа, которую он еще недавно приветствовал и одобрял. Шоковая терапия, высоковольтный удар, перезагружающий систему полностью, от базовых настроек – вот что такое борьба с пропагандой, и вот почему одиночки не смогут ее осуществить.

Одиночка может попытаться, но начинать нужно только тогда, когда вы действительно знаете, что жертва пропаганды вас любит и ценит отношения с вами больше, чем все остальное в этом мире. Увы – учитывая, что иногда у людей оказываются отключены базовые инстинкты, у меня для вас мало оптимистических новостей.

Вот почему я не борюсь с пропагандой – у меня для этого нет ни сил, ни времени, ни людей, ради которых пришлось бы их искать. Поэтому если хотите совета – оставьте ситуацию развиваться дальше. Если жертвой пропаганды стали самые близкие ваши люди – муж/жена, мать/отец, сестра/брат, ближайшие друзья, лучше договоритесь не касаться болезненных тем, лучше не прикасайтесь к области тьмы, лучше просто пережидайте. Ослепленных пропагандой исцеляют именно шоковой терапией – снова-таки вспомните, как денацифицировали Германию. Это занимает очень много времени, но это снова-таки работает, если дело делается с массами людей. А значит – просто дождитесь времени, когда, наконец, придет пора изменений. Да, это может случиться сильно позже, но главное же – сохранить отношения, а не добиться правды?

Сразу прошу прощения за то, что статья получилась долгой и сумбурной, писала я ее два дня, причем половину – в условиях печатания вслепую на английской клаве с установленным русским шрифтом. Так что ежели увидите ошибки, не падайте в обморок 🙂