Мифы об СССР (часть 1)

Ребята, всем спасибо за комментарии, вы меня вдохновили засесть за достаточно трудоемкое дело – рассказать о том, что такое была “страна, которую мы потеряли”, и так ли она была хороша, как вспоминают о ней сейчас. Наверное, сразу предупрежу, что для ностальгирующих это будут неприятные тексты.

А пока – немного психологии. Я давно уже поняла тоску очень многих людей по старым добрым временам: во-первых, в “старые добрые времена” буквально все вспоминающие о них были детьми и юношами-девушками, а у детей и молодняка есть очень счастливая особенность: они счастливы по умолчанию. Ребенок может быть счастливым в воюющем Афганистане, в детских бараках Дахау или Воркутлага, во дворе хрущевки и в саду частной виллы в Калифорнии, в заливаемых муссонами тайских деревнях – и в элитном детском саду Ниццы. Не важно, чем играет ребенок – тремя палочками или полной копией Бентли, созданной по частному заказу по его росту, оба этих ребенка будут одинаково счастливы, потому что детство и юность счастливы всегда, это такой огромный подарок нам от Бога или природы, кто бы и чем это ни объяснял.

Юность – пора первой любви, первого взросления, горечь жизни еще не познана – поэтому и молодые люди относительно счастливы хоть в бараках, хоть во дворцах, и это тоже закон жизни.

Поэтому о годах революции и Гражданской войны 20 века имеются очень разные воспоминания – от “нас водила молодость в сабельный поход” до осознания полной катастрофы происходящего. О 90-х годах одни вспоминают как о развеселом времени, а другие – с ужасом и дрожью в конечностях.

Поэтому давайте трезво относиться к этому нашему мнемоническому искажению, помня грубоватую поговорку про “раньше было хорошо, потому что хер стоял и девки любили, а сейчас плохо, потому что хер не стоит и девки не любят”.

А во-вторых, я поделюсь с вами еще одним наблюдением.

Понимание происходящего пришло ко мне относительно недавно, каюсь, туповата.

Так вот, наши воспоминания об СССР имеют разные отправные точки – читающие меня жители бывшего СССР, оставшиеся на месте и не эмигрировавшие, судят об СССР из собственной точки сборки – из современной России, Украины и других республик. Грубо говоря, сравнение идет “было-стало” в конкретной географической точке, и я отчетливо понимаю, какая задница сейчас вокруг происходит, если сравнивать ее с СССР.

А я сейчас пишу из страны, которая по социальному устройству является помесью капитализма и социализма, и несмотря на все наличествующие тут недостатки (а их тут вагон с телегой, фиговым листочком этот агрегат не прикрыть), я вижу, как могло бы быть, если бы в СССР действительно сработали экономические реформы, но осталась социалка. То есть я веду сравнение по оси “было – как могло бы быть”, и от этого воспоминания оцениваются совершенно иначе.

Кроме того, мы всегда должны помнить о том, что СССР – это гигантская страна, соединившая в себе 15 огромных республик, разных и по географии, и по культуре, и по религии, и по социально-историческому прошлому, поэтому то, что может помнить эстонец, ни коим образом не совпадет с тем, что может помнить туркмен или украинец. Поэтому если вы все же решитесь читать этот текст, делите информацию на десять – потому что мои воспоминания могут не совпадать с вашими, потому что ситуация в республике, и более того, в конкретном регионе, городе, селе, – была другая. Житель столицы может помнить одно, житель села – другое. Шахтер будет помнить одно, учитель другое, министр – третье.

И наконец, воспоминания об СССР моего супруга и мои – это вообще разные воспоминания, просто потому, что мистер Адамс – продукт номенклатурной коммунистической семьи, а я – из семьи интеллигентов первого поколения.

Но именно эта пестрость воспоминаний и является первым доказательством того, что “лучшее в мире государство рабочих и крестьян” – было еще той противоречивой штукой.

И первое, о чем я хочу с вами поговорить, – это отношение к религии, мой самый главный затык на пути отчаянной ностальгии по СССР. Я внимательно почитала комментарии, а теперь давайте разбираться.

Итак, отношение Ленина к религии было предельно ясным и последовательным; еще в 1905 году он писал:

«Полное отделение церкви от государства,— говорится в ней,— вот то требование, которое предъявляет социалистический пролетариат к современному государству и современной церкви». И далее: «Мы требуем полного отделения церкви от государства, чтобы бороться с религиозным туманом чисто идейным и только идейным оружием, нашей прессой, нашим словом» .
Источник: https://leninism.su/lie/4204-gosudarstvo-i-czerkov-k-istorii-leninskogo-dekreta.html

Он лично переправил проект декрета Совнаркома о религии вот с этого:

“Религия есть частное дело каждого гражданина Российской Республики“, – на вот это: «Церковь отделяется от государства».

Что было дальше вы знаете: школа и государство отделялось от церкви, церкви запрещалось быть юридическим лицом, владеть чем-либо, а все имущество передавалось в народную собственность.

Планы бороться с религиозным туманом “словом и прессой” были изменены буквально тут же. По данным репрессивных органов, в 1923-1924 гг. было арестовано 2469 священнослужителей, а в 1931-1932 гг. их число достигло уже 19 812. Борцы за чистоту идеологии не делали различий: пострадали все — православные и католики, лютеране и протестанты, баптисты и меннониты, последователи ислама и буддисты.

Вот всего несколько цитат из распоряжений Ленина после революции:

«…Прекрасный план! Доканчивайте его вместе с Дзержинским. Под видом „зелёных“ (мы потом на них свалим) пройдём на 10—20 вёрст и перевешаем кулаков, попов, помещиков. Премия: 100.000 р. за повешенного…»
24 – 27 декабря 1917 г. (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 200, 201, 204. — Из работы «Как организовать соревнование?»)

(NB – “зеленые” – это не нынешние экологичные товарищи, это “третья сила”, сражавшаяся и против красных, и против белых).

«Пенза, Губисполком. …провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города».
(Латышев А.Г. Рассекреченный Ленин. М., 1996. С. 57.).

«… я прихожу к безусловному выводу, что мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий… Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше».
Ленин, август 1920 г. (Латышев А.Г. Рассекреченный Ленин. М., 1996).

Эта цитата касается изъятий церковных ценностей.

Гонения были настолько массовыми, что 23 сентября 1921 года Священный Синод Русской Православной Церкви постановил «в дополнение к ежегодному поминовению пострадавших в годы гонений за веру Христову благословить на территории России 30 октября совершение заупокойных богослужений о всех православных христианах, безвинно богоборцами убиенных или безвинно пребывавших в заключении».

Вопреки складывающемуся в последние годы мифу о том, что, дескать, Сталин не поддерживал “перегибов” своего предшественника и “даже открыл церкви во время войны”, вот вам еще пара цитат:

“Партия не может быть нейтральной в отношении религиозных предрассудков, и она будет вести пропаганду против этих предрассудков потому, что это есть одно из верных средств подорвать влияние реакционного духовенства, поддерживающего эксплуататорские классы и проповедующего повиновение этим классам” (1927 год, Беседа с первой американской рабочей делегацией)

Оттуда же: “Подавили ли мы реакционное духовенство? Да, подавили. Беда только в том, что оно не вполне еще ликвидировано“.

Борцы с религией действовали не только прямым насилием, они действительно следовали завету Ильича бороться с религиозным дурманом при помощи слова и идеологии.

В 1925 году был создан Союз Безбожников, общесоюзная атеистическая организация, выпускавшая свой журнал “Антирелигиозник”.

К ноябрю 1931 г. в его рядах числилось уже свыше 5 миллионов членов, объединенных в более чем 60 тысяч ячеек (в 1926 г. в Союзе было только 87 тысяч человек, в 1929 г. – 465 тысяч, а в 1930 г. – свыше 3,5 миллиона). Тиражи антирелигиозной литературы также увеличивались год от года: если в 1927 г. организации безбожников издали книг и брошюр общим объемом в 700 тысяч печатных листов-оттисков, то в 1930 г. – уже свыше 50 миллионов. Тираж газеты “Безбожник” в 1931 г. достиг полумиллиона экземпляров, а тираж журнала “Безбожник у станка” – 200 тысяч. Вовсю организовывались кружки юных безбожников (к концу 1931 г. в них было 2 миллиона человек). Кстати сказать, в 1932 г. в государственном антирелигиозном издательстве тиражом 12,5 тысячи экземпляров вышел и первый том пятитомного сборника председателя ЦС СВБ Е.М. Ярославского “Против религии и Церкви”.

В 1937 году перепись населения показала печальные для Союза безбожников результаты: из 30 миллионов неграмотных граждан СССР старше 16 лет 84% (или 25 миллионов) признали себя верующими, а из 68,5 миллиона грамотных – 45% (или более 30 миллионов), и с этим надо что-то было делать.

30 июля 1937 году вышел оперативный приказ НКВД № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». В преамбуле документа говорится: «Материалами следствия по делам антисоветских формирований устанавливается, что в деревне… осело много в прошлом репрессированных церковников и сектантов, бывших активных участников антисоветских вооруженных выступлений…» В число категорий, подлежащих репрессиям, приказ включает «наиболее активные антисоветские элементы из бывших кулаков, карателей, бандитов, белых, сектантских активистов, церковников и прочих, которые содержатся сейчас в тюрьмах, лагерях, трудовых поселках и колониях и продолжают вести там активную антисоветскую подрывную работу», а также «все перечисленные выше контингенты, находящиеся в данный момент в деревне». Приказ устанавливает две категории репрессируемых: подлежащие расстрелу и подлежащие заключению на срок от восьми до десяти лет. Приказом также устанавливается конкретное количество лиц, подлежащих репрессии, для каждой республики СССР и для каждой области внутри РСФСР. В частности, для Московской области (включая Москву) установлена квота в 5 тысяч лиц первой категории и 30 тысяч второй, итого 35 тысяч. Операция, согласно приказу, должна была начаться 5 августа и завершиться в четырехмесячный срок. В общей сложности репрессии подлежало 266 230 человек. Ну то есть вы понимаете, что происходило? Разнарядка – и выкашивание населения не по принципу “виноват-не виноват”, а по принципу “есть план – гоним вал”.

На пленуме ЦК ВКП(б) в октябре 1937 года был поднят вопрос об опасности религиозных организаций для предстоящих выборов в Верховный Совет СССР. В связи с этим пленум предписал НКВД «в ближайшие дни обеспечить оперативный разгром церковного и сектантского контрреволюционного актива». Работа по выявлению антисоветского элемента среди духовенства стала еще более интенсивной.

Не нужно думать, что бывший семинарист Сталин лично не принимал участия в репрессиях.

Вот цитата из резолюции Сталина на документе, предоставленным Ежовым:

«Надо бы поприжать господ церковников». Вскоре вождь всех народов получил от героического наркома отчет о проделанной работе, согласно которому в период с августа по ноябрь 1937 года было арестовано 31 359 «церковников и сектантов», из них митрополитов и епископов — 166, «попов» — 9116, монахов — 2173, «церковно-сектантского кулацкого актива» — 19 904. Из их числа приговорено к расстрелу 13 671 человек, из них епископов — 81, «попов» — 4629, монахов — 934, «церковно-сектантского кулацкого актива» — 7004.

Но начальник оказался недоволен некачественно проведенной работой и рекомендовал усилить борьбу. Полностью оценить масштабы репрессий, наверное, не удастся никогда, особенно с учетом нынешней повестки, когда в архивы и так попасть сложно, а еще и многие документы оказываются… ну скажем так, потерянными.

Но какие-то косвенные признаки помогут нам понять, что же творилось в первом в мире атеистическом государстве в отношение верующих людей. На одном только Бутовском полигоне с августа 1937 по октябрь 1938 года расстреляли 20 761 человека. Но расстреливали и в Коммунарке, и в других местах. Всего за этот период в Москве, по данным НКВД, расстреляли не менее 29 200 человек, то есть в шесть раз больше намеченной в приказе № 00447 квоты по Москве и области.

Священнослужители составляли заметную часть приговоренных к «высшей мере социальной защиты», как тогда официально именовался расстрел. В одном только Бутово было расстреляно 374 священно- и церковнослужителей Русской Православной Церкви.

Под конец карательной операции НКВД Русская Церковь была практически полностью разгромлена. На всей территории СССР оставалось около ста действующих храмов и всего четыре правящих архиерея. Монастыри и духовные школы были закрыты, большинство храмов либо ликвидировано, либо отдано под нужды светских организаций.

Завершить борьбу не успели – грянул 1941 год и первые страшные недели и месяцы войны, когда кремлевские “гении” поняли, что объединить народ на борьбу против врага при помощи безбожной идеологии не получится (тем более, фашисты открывали храмы на всех захваченных территориях, что лоялизировало местное население), и тогда вспомнили про “братья и сестры”, про патриаршество, про Александра Невского и Дмитрия Донского, Сергия Радонежского и прочие “пережитки религиозного прошлого”.

После войны сохранялся хоть какой-то взвешенный и выстроенный порядок отношения государства и церкви, но тут умер лучший друг всех детей и языковедов – и во власть пришел Никита Хрущев, заведший борьбу со сталинизмом – и включивший в план борьбы и искоренение “очередной ошибки культа личности”, возрожденного религиозного культа.

Уже в 1954 году Хрущев выносит на заседание ЦК КПСС постановление об усилении антирелигиозной пропаганды – и на все робкие протесты Молотова о том, что сейчас не время ссориться с верующими и духовенством, заявляет, что если это будет ошибкой – ее быстро исправят.

Разумеется, никто не выносил постановление в стиле “от советского информбюро”, напротив, по старинной традиции очень вовремя пришла “инициатива с мест”, и на этот раз – из Молдавского ЦК, где были “крайне недовольны возрождением религиозного мракобесия и очень просили партию и правительство как-то повлиять на беспредел”.

Партия тут же отреагировала на “волю народа” и выпустила документ «Об усилении контроля за деятельностью Церкви». Этот документ устранял настоятелей храма от управления ими – приход передавался исполкомовским “тройкам” и в финансовой, и в хозяйственной частях. Церкви запрещалось заниматься благотворительностью, а священники лишались налоговых льгот и облагались поборами, как частники-кустари. Документ так же вытворял совершенно непотребную вещь с теми, кто помогал в храмах и добровольно работал свещниками, алтарниками, чтецами, уборщицами. У этих людей отнимали трудовые книжки и они становились “лишенцами”, то есть снятыми с государственного социального обеспечения, что давало право судить из за тунеядство.

Карались и родители, приобщавшие детей “к религиозному дурману”. Известен скандал в Куйбышевском обкоме (ныне это Самара), где не в меру ретивые партийцы начали лишать верующих родителей родительский прав и изымать из семей детей “для их защиты от религиозных предрассудков”.

Для “научной поддержки” борьбы с религией был создан Институт Научного Атеизма, который оставил нам страшную статистику борьбы с религией в 60-70 годах.

Если сравнить, сколько православных храмов было в 1960 году и сколько осталось к 1970 году, картина предстанет просто фантастическая. В 1960 году – 13 008 православных храмов, а к 1970 году – только 7338! Поводом к закрытию было отсутствие регистрации, аварийность здания, неправильное местоположение – да что угодно. Борьба с монастырями была страшной. При Сталине были открыты монастыри – при Хрущеве 32 православных монастыря, в том числе Киево-Печерская Лавра, были закрыты. Сокращалось число семинарий: их было сначала 8, осталось 3. При этом шло и неуклонное сокращение качества и количества обучающихся в них – для того, чтобы не было ротации кадров, чтобы не было кем заменить стареющих и умирающих священников. А ведь проблема с кадрами в Церкви в то время и так стояла очень остро, но самое паскудное – это то, что и эта борьба велась не только “по инициативе трудящихся”, но и руками самой церкви. В 1961 году на Архиерейском соборе через Синод продавливалось решение отстранить настоятелей от руководства храмами.

Но не нужно думать, что церковь молча прогибалась под ревнителей атеизма.

На том самом Соборе 1961 года митрополит Николай (Ярушевич) сказал: “Собор понимает тяжесть принятого решения“, – и закончил речь такими словами: “Умный настоятель, благоговейный совершитель богослужений и, что весьма важно, человек безукоризненной жизни всегда сумеет сохранить свой авторитет в приходе. И будут прислушиваться к его мнению, а он будет спокоен, что заботы хозяйственные уже не лежат на нем и что он может всецело отдаться духовному руководству своих пасомых”.

Вы думаете, все закончилось с уходом Никиты Хрущева?

Нет. Я уже делилась воспоминаниями о том, чем грозила учителям, врачам и другим интеллигентским профессиям уличенность в крещении детей. Это 70-е годы, Украина, и все действительно шепотом, скрывая явки и пароли, руками чаще всего бабушек крестят детей, обеспечивая себе алиби – был в другом городе, не знал, что такое случилось. А бабку-пенсионерку попробуй накажи – с работы ее не выгонишь, по партийной линии не пропесочишь.

Брежнев продолжил сокращение церковных общин, уменьшение степени их влияния на прихожан. В дни религиозных праздников храмы окружают комсомольские патрули, пропускающие бабушек и дедушек и громко стыдящие всех тех, кто моложе пенсионного возраста. В поздних 60-х и ранних 80-х, после принятия Указа Президиума Верховного Совета СССР “О внесении дополнения в Уголовный Кодекс РСФСР” были приняты следующие статьи:

• статья 190.1 — «Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй»;
• статья 190.2 — «Надругательство над Государственным гербом или флагом»;
• статья 190.3 — «Организация или активное участие в групповых действиях, нарушающих общественный порядок».

Как вы понимаете, первые две можно было применять к диссидентам, а последнюю – к отравленным опиумом для народа.

Особенно активных верующих, монахов, неугодных священников и мирян можно было объявлять официально сумасшедшими и помещать на принудительное лечение в психиатрические стационары. Об условиях там я буду писать в статье о советской медицине.

Двигаемся по времени дальше.

Вот цитата из докладной записки Секретаря Агитпропа от 5 октября 1885 года. “Ежедневно и ежечасно формировать и утверждать советский образ жизни, то есть ленинизм. Мир развивается по нашей марксистко-ленинской философии – это объективный и непобедимый процесс. На примере Югославии показывать ошибочность рыночной экономики: там высокий уровень безработицы, много неграмотных, большой разрыв между богатыми и бедными. Не забывать наших пионеров-героев, например, Павлика Морозова. Поднимать детей против нечестных и вороватых отцов. Обратить внимание на репертуар театра имени Ленинского комсомола – там, конечно, есть хороший спектакль «Юнона и Авось», но где комсомольская тема? Быть нетерпимыми к наступлению религии. Каждый факт крестин должен получать принципиальную оценку со стороны комсомольских комитетов. Это торговля убеждениями. О фарцовщиках писать так, чтобы их все ненавидели. Формировать товарищеское отношение к женщине” (цитата взята из блога Андрея Кураева)

Устав КПСС, принятый на 27 съезде:

“Вести решительную борьбу с любыми проявлениями буржуазной идеологии, частнособственнической психологии, религиозными предрассудками и другими чуждыми социалистическому образу жизни взглядами и нравами”

Принятая там же Программа КПСС

«Атеистическое воспитание. Партия использует средства идейного воздействия для широкого распространения научно-материалистического миропонимания, для преодоления религиозных предрассудков, не допуская оскорбления чувств верующих. Выступая за неукоснительное соблюдение конституционных гарантий свободы совести, партия осуждает попытки использовать религию в ущерб интересам общества и личности. Важнейшая составная часть атеистического воспитания – повышение трудовой и общественной активности людей, их просвещение, широкое распространение новых советских обрядов и обычаев. Работа по коммунистическому воспитанию неотделима от борьбы с проявлениями чуждой идеологии и морали, со всеми негативными явлениями, связанными с пережитками прошлого в сознании и поведении людей, с недостатками практической работы в различных областях общественной жизни, с запаздыванием в решении назревших проблем. Партия придает первостепенное значение последовательному и настойчивому искоренению нарушений трудовой дисциплины, хищений и взяточничества, спекуляции и тунеядства, пьянства и хулиганства, частнособственнической психологии и стяжательства, подхалимства и угодничества. Необходимо сполна использовать для борьбы с этими явлениями авторитет общественного мнения и силу закона»

То есть тут у нас борьба с религией – и с хищениями, взятками, спекуляцией и тунеядством. Одного поля пороки, как вы понимаете.

Только после 1988 года верующих действительно оставили в покое – и началось какое-никакое возрождение веры на одной шестой части суши.

Что хочу сказать в заключение, ребята.

Я ничуть не оспариваю ваших частных воспоминаний в стиле “а у моей бабушки висели иконы” – от района к району в СССР дела обстояли сильно по-разному. Скажем, у нас на Украине атеисты действительно лютовали, а вот в Грузии – гонения были сильно слабее, видать, крещение республики на полтысячелетия раньше крещения Руси имело какое-то влияние и священству удавалось отбивать храмы по насередке “культурной ценности”, да и грузины всегда были достаточно ленивы, чтобы предаваться какой бы то ни было запэклой боротьбе с полной отдачей, пусть даже это будет борьба с религиозными предрассудками. Но даже если ситуация в позднем СССР сильно разнилась от региона к региону – мы никуда не денемся от факта, что верующих не просто притесняли – а прогоняли через абсолютно немыслимые гонения, неизвестные даже кровожадному Риму. Через атеистическое горнило пропускали и октябрят, и пионеров, и комсомольцев, чьи задачи были сформулированы предельно четко: помимо преданности Партии и прочих благоглупостей, дети были обязаны бороться с религиозными предрассудками – и примеры героических пионеров и комсомольцев, отличившихся в этой непримиримой борьбе, подавались нам и в рамках школьной программы, и вне ее.

Существовали профессии, категорически несовместимые с верой в Бога – те же учителя и врачи. Повторяю – частные случаи “а вот моей маме ничего не было” – всего лишь частные случаи, радуйтесь, что на нее не настучали, а если настучали, то делу не дали ход. Если бы дали, ваши воспоминания были бы совсем иными. И уж тем более страшными были воспоминания тех, кто прошел за свою веру через тюрьмы и лагеря. Если Солженицын для вас не является авторитетом, почитайте Шаламова или Гинзбург, почитайте десятки опубликованных мемуаров того времени – и вы примерно представите себе, что означало верить в Бога в те страшные времена.

И наконец. Готовясь к статье, я перелопатила кучу фотографий антирелигиозной пропаганды СССР. Какая же это жесть, ребята, какое глумление и какое издевательство. Шарли Эбдо – щенки и молокососы по сравнению с питомцами ведомства товарища Ярославского. От их творчества коробило даже декадентов дореволюционной выделки, а там народ не слишком был замечен в истовой вере в Бога.

Когда я начала в рамках кризиса самоидентификации чуть глубже закапываться в материал о религиозных гонениях в СССР, я была настолько шокирована, что мне нужно было время хоть немного адаптировать узнаваемое, приспосабливаться к новой информации. С тех пор я твердо поняла, что эта страна просто не могла выстоять, у нее не было ни единого шанса – кровь тысяч и тысяч умученных верующих (не только христиан всех конфессий, но и мусульман, буддистов) будет вопить к Небу и Бог не сможет остаться равнодушным к этим голосам невинно убиенных.

Когда я слышу от православных верующих про “ну было же что-то хорошее”, вы уж меня извините, у меня тут же рождается ассоциация: “Ну в Освенциме были чистые улицы и у дома охраны стояли цветы”. В нашей жизни не бывает чего-то однозначно белого или черного, в СССР безусловно были положительные моменты, и мы о них будем говорить, но воинствующий атеизм являлся одним из базовых столпов страны, одной из основ ее идеологии, и периодические смягчения во времена суровых военных лет – сменялись да, менее кровавым, но не менее оголтелым гонением последних десятилетий существования страны.

Когда я слышу от православного “Я горжусь СССР”, я не могу взять в толк, неужели искренне верующий человек может гордиться страной, которая породила самое страшное и кровавое гонение на его братьев и сестер во Христе, по сравнению с которым любые кровавые экзерсисы маньяков типа Нерона или Калигулы кажутся детским утренником.

Когда я слышу от православного “Какую страну мы потеряли”, я не могу понять, неужели же он всерьез готов был жить не посещая храм, не справляя религиозных праздников, не венчаясь и не крестя детей, хороня родных под звездами, а не крестами. Ведь борьба с религией прекратилась только тогда, когда к власти пришел тот самый заклинаемый и проклинаемый Горбачев. Это он подарил верующим СССР свободу вероисповедания – именно потому, что при нем прекратилась политика воинствующего государственного атеизма.

Так что, ребята, вот вам информация по поводу первого столпа “великого СССР”, а дальше уж сами думайте, тосковать ли по стране, выстроенной на крови и костях тех, кого вы считаете Телом Христовым так же, как считаете им себя как члены церкви.