Это очень тяжелая для меня лично тема, потому что тема алкоголизма – это тема не просто семейная, это тема, прошедшая катком и по моей семье, и по семье мужа.
Ностальгирующие по СССР люди как-то никогда не вспоминают того, насколько спивался народ в СССР. Горбачева упрекают в антиалкогольной кампании, причем припоминают (поделом) уничтожение уникальных виноградников Крыма и вообще в резкости разрубания этого гордиева узла.
Но в основном рассказывают, как с пьянством боролись силами трудового коллектива, положительными примерами, например, комсомольских безалкогольных свадеб, забиранием пьяницы на поруки или лечение – при помощи ЛТП, лечебно-трудовых профилакториев, где пьяницы трудились на благо родины, попутно изживая порок.
Но давайте вновь рассмотрим проблему с исторической точки зрения. Я совершенно точно и отчетливо помню рассказы бабушки о том, что ее отец женился на прабабке со страшным скандалом и проклятиями всей родни. Яков был старшим в крепкой и работящей крестьянской семье, а вот Мария с двумя сестрами, обладательница утонченнейшей и совсем недеревенской красоты типажа Натали Гончаровой, слыла порченой кровью. Оба родителя пили и шанса выйти замуж у девушек из такого семейства попросту не было. Кстати, обе младшие сестры вынуждены были уехать в город и там вышли замуж – женихов наподобие Якова в их деревне больше не нашлось, родниться с порченой кровью больше никто не захотел.
Голод 20-х годов согнал семью из умирающей деревни, прадед с прабабкой подались в Макеевку, потом перебрались в Ворошиловград и там и разразилась жуткая семейная трагедия. Спились и Яков, и Мария, и оба бабушкиных брата, и их дети мужского пола, и оба бабушкиных мужа, и бабушкин сын, бросивший пить только после попадания в страшный пожар и выцарапанный бабушкой с того света при отказавшихся от него врачах. По сути моя бабушка оказалась единственной не спившейся в роду – мама вышла замуж за категорически непьющего папу, и породила нашу линию непьющих детей. Всех остальных убил алкоголь – и посмотрите, как страшно все развилось при том, что начало семейной жизни прабабки и прадеда пришлось на революционные годы, где еще блюлись дореволюционные традиции – россияне почти не пили.
Парадоксально, но движение за трезвость в дореволюционные годы – было порождением “низовой культуры” – и противоречило государственным интересам. Дело в том, что государство имело монополию на продажу алкоголя и весь доход от кабаков шел в бюджет. В середине 19 века в деревнях и среди городских рабочих и мещан стали возникать Общества трезвости, ратовавшие за полный отказ от алкоголя, активисты порой громили кабаки – и государство вынуждено было даже подавлять стихийные бунты против… назову это по-современному, пиар-акциями кабаков, угощавших всех желающих бесплатной водкой. Причем подавляли бунты войска – настолько они были многочисленными. В конце 19 века Витте пришлось вводить реформу и стабилизировать цены на алкоголь, запрещавшие кабатчикам завышать бесконтрольно цены, ввелись акцизы наподобие нынешних европейских, и общество успокоилось – кто хотел пить, пили, кто не хотел – не пил, но его не соблазняли бесплатной водкой и не заманивали в кабаки.
Потребление алкоголя на душу населения равнялось 3,14 литрам, тенденция неуклонно снижалась, а в 1914 году, когда началась война, в России сначала запретили продажу алкоголя всвязи с мобилизацией, а потом Великий Князь Константин Константинович убедил царя Николая Второго вообще запретить свободную продажу любого алкоголя, даже пива, и оставить право покупать алкоголь только посетителям ресторанов.
С 1914 года по 1918 потребление алкоголя на душу населения в России равнялось… цифра меня сразила наповал. 0,2 литра. Ребята, вдумайтесь! Ах да, женщины в России не пили вообще, вернее, пили, но их количество входило в статистическую погрешность, поэтому точных цифр назвать не может никто. Вот история семьи моей прабабки – говорит о том, что пили, но, как сами понимаете, на всю деревню эта семья была одна и считалась паршивыми овцами. Но вернусь к нашей теме.
Статистика касается только 9 губерний, где цифры сохранились для истории, но и они впечатляют. Почти исчезли алкогольные психозы. В аналоги советских вытрезвителей попало на 79 процентов меньше человек. Почти исчезли самоубийства на почве алкогольного психоза. Вклады в банки (аналоги сберкасс) выросли с 0,8 млрд. рублей до почти 2 с половиной.
Даже большевики после революции продлили запрет, сняв его к 1920-м годам, государство силами пьяниц строить было несподручно, это понимали даже кухарки, дорвавшиеся до управления государством.
А теперь чистая и беспримесная скучная статистика.
Знаете, что пугает в этой таблице? Что речь идет о продажах легального алкоголя и не затрагивает самогоноварения, сведения по которому начали входить в статистические данные только после 1980 года.
Поправка на потребление самогона дает следующие цифры:
В 1984 году общее потребление спирта составляло 14,2 литра алкоголя на душу населения, из которых, по оценке Тремла, 3,8 литра, или 26% приходилось на самогон. Если принять, что российские мужчины выпивают 4/5 общего количества спиртного и считать, что главные потребители алкоголя – это мужчины в возрасте от 15 до 65 лет, то на одного взрослого мужчину приходилось 180 бутылок водки в год или, в среднем, 1 бутылка на два дня. Но так как в России все-таки есть мужчины, которые вообще не пьют или пьют мало (по Бехтелю, немногим более 20% выпивали 1 раз в месяц или реже), то получается, что 80% взрослых мужчин выпивали, в среднем, около 220 полулитровых бутылок водки в год.
Антиалкогольная кампания Горбачева снизила потребление алкоголя до в среднем 4-5 литров на душу населения, а потом все пошло по нарастающей в 90-е.
Если вы помните, несколько лет назад я с радостью писала в этом блоге, что россияне стали гораздо меньше пить – и заменили традиционный крепкий алкоголь хорошим вином. Гм… не знаю цифр сейчас, да мы об этом и не говорим, но тенденция прослеживается достаточно отчетливая. Если люди имеют работу, стабильный доход, могут ездить отдыхать, могут позволить себе покупки и сбережения, они не пьют, им не нужно впадать в эту форму эскапизма, чтобы не видеть дерьма в виде окружающей действительности.
А что ж за чудесной страной был тот самый присновоспеваемый СССР, если население в нем пило так, что страшно на цифры без дрожи глянуть – и что самое страшное, от статистической погрешности в виде пьющих женщин “великая страна, которую мы потеряли” пропутешествовала до того, что абсолютных трезвенниц среди женщин (то есть не пьющих вообще, даже редко), в 1979 году оказалось, согласно Госстату, чуть больше 2 процентов. От статистической погрешности до 98 процентов употребляющих алкоголь.
Не буду скрывать, что в СССР с пьянством боролись – большевики почуяли неладное уже в конце 20-х годов и начали учреждать общества трезвости. Кстати, в ревущие 20-е за алкоголизм могли и посадить, и даже расстрелять, но все это были единичные случаи. В партии у очень многих было даже не рыльце в пушку, а рыло в перьях.
Масштабы явления иллюстрируют материалы XVII Московской губпартконференции, которая состоялась в 1929 году. Подводя ее итоги, Е.М. Ярославский рассказал, что по результатам работы партийных контрольных комиссий из партии ежегодно исключали два-три процента состава. Причина большинства (25-30 процентов) проверок была вполне однозначная: пьянство.
Вскорости большевики поняли, что радикальными мерами с пьянством бороться неэффективно – так весь партактив можно повыгонять, поэтому под руководством Анастаса Микояна народу начали прививать культуру питья – стали открываться кафе, рестораны, где народ начали приучать к замене крепкого алкоголя на вино и пиво.
Война несколько приостановила всеобщую алкоголизацию, вопреки расхожим легендам, “боевые сто грамм” наливались вовсе не всем перед атаками, да и после награждались ими тоже не все. На передовой 100 грамм алкоголя выдавали по праздникам – да и некогда было пить отступающей и истекающей кровью армии. Все начало меняться, когда советские войска вошли в Европу. У Александра Викентьевича Немцова, доктора наук, занимающегося всю жизнь историей алкоголизма в СССР и России, есть данные, что попадая в регионы с иной культурой потребления алкоголя, наши воины “отпускали себя” и начинали пить так, что многие вернулись с войны уже окончательно зависимыми людьми. О посттравматическом расстройстве тогда никто и ничего не знал, да помножьте ситуацию на то, что граждане “самого передового государства рабочих и крестьян” из тотальной нищеты и репрессий попали в европейские города, пусть и разрушенные войной, но все еще способные показать победителям то, как жили обитатели этих городов до войны. Посттравмат, помноженный на когнитивный диссонанс “а шо ж нам пели, что мы живем лучше всех”, и помноженный на возвращение в совершенно разрушенный войной СССР…
Но эти вернувшиеся с войны люди быстро умерли – кто от зависимости, кто от ранений, кто от непосильного труда, кто от репрессий (Сталин очень быстро сообразил, что умеющие воевать мужчины – не слишком мирные граждане, которые согласятся впроголодь отстраивать страну, и предпочел дать задание быстро пораспределять их в места, где они бы ударно поработали за баланду, пока не отправились бы в мерзлую землю, откуда уже не могли бы угрожать безопасности строительства мирной жизни.
До 60-х годов население действительно пило меньше, страну нужно было отстраивать, а вот после 1965 – цифры вновь угрожающе поползли вверх.
Я помню, как меня переносили родители через тела, разлегшиеся посреди нашего подъезда. Я помню свой бесконечный детский ужас перед этими телами, которые в любой момент могли начать шевелиться и ползти бессмысленно в моем направлении. Тогда не было кино о зомби – но алкоголики – это зомби моего детства. Страшные в своей непредсказуемости, бессмысленно-агрессивные либо слезливо-сентиментальные, переходящие от агрессии к пьяным рыданиям, потом к пению, а потом к тяжелому, смерти подобному сну.
У мужа спилась мама, лишь в последние годы она как-то держалась и то потому, что получила в пьяной драке сильнейшую травму и больше не могла пить как раньше. А ведь была умнейшая, одареннейшая женщина, свободно говорившая на двух языках и когда, в матером застойном СССР. У нее были очень жестокие причины начать пить, я вообще не понимаю, кто бы удержался на ее месте, возможно, я когда-нибудь расскажу эту историю, те, кто ее знают, не дадут мне соврать – индийские фильмы являются полным дерьмом по сравнению с, я до сих пор не могу о ней спокойно рассказывать; мне очень помогла московская подруга, связавшаяся с передачей “Жди меня” и позволившая нам восстановить эту историю, которой я бы в жизни не поверила, если бы услышала ее от кого-то. Но война приостановила дальнейшие поиски и поэтому я пока не могу озвучить ее, потому что даже для нас финал остается пока открытым и последние детали не дают увязать все концы.
Но я отвлеклась, простите.
Мои ровесники должны понять, где сделаны две последние фотки. Это вытрезвители – места, куда свозили с улиц напившихся. Благое дело делали – не давая пьяницам замерзнуть зимой или захлебнуться в собственной блевоте во все времена года. Особенно буйных связывали или обкалывали транквилизаторами, для чего в вытрезвителе обязательно присутствовал врач или фельдшер.
Особенно злостных алкоголиков направляли на лечение в ЛТП, лечебно-трудовые профилактории. И если в вытрезвителе пьянице просто давали проспаться или протрезвляли его при помощи душа Шарко, то в ЛТП их уже пробовали лечить – с ними занимались аутотренингами, читали лекции о вреде алкоголя, занимали их трудом. Статистика удручающа – после выписки почти все “исцелившиеся” тут же устремлялись к винно-водочному магазину отпраздновать выписку на волю среди подобных себе друзей Бахуса.
Говорят, когда новому генеральному секретарю партии Михаилу Горбачеву показали статистику о пьянстве среди населения, он пришел в ужас. А еще, по свидетельствам очевидцев, именно вот эта картина дополнила впечатление от вновь узнанного.
Я считаю эту картину самым гениальным полотном второй половины 20 века и имею честь быть знакомой со вдовой художника, Людмила Доброва – уникальнейшая женщина, посвятившая всю жизнь сохранению творческого наследия мужа.
Очевидцы говорят, что полотно потрясло генсека и он принял решение начинать антиалкогольную кампанию в СССР. Хороша она была или плоха – не нам судить, но она спасла 2 миллиона жизней…
Возвращаясь к тому, что в самые мирные постперестроечные годы, десятые, россияне стали сильно меньше пить, можно осторожно предположить, что улучшение качества жизни – это лучшая антиалкогольная кампания. Русский человек и по климатическому проживанию, и по общим привычкам – человек не склонный к регулярному употреблению алкоголя. Это не итальянцы и не французы, столетиями живущие в солнечных виноградных регионах и имеющие совершенно другую физиологию переработки алкоголя. Русский человек начинает пить от потрясений и безысходняка, чтобы хоть как-то перестать видеть окружающую действительность, и без того не сильно яркую из чисто географических широт. Попытайтесь сами себе ответить на вопрос – что же это было за чудесное и прекрасное государство, в котором нация буквально спилась, перейдя от дореволюционных антиалкогольных бунтов к потреблению чудовищных цифр алкоголя на душу населения? Это что же за “самый счастливый в мире строй”, при котором “гегемон” (для молодых объясняю: гегемоном называли пролетариат, по задумке коммунистов, правящий и ведущий класс общества) спивается, как спивается и крестьянин, изломанный, загнанный в рабство под название колхоз, обманутый, получивший кабалу вместо надела земли и возможности хозяйствовать.
Что же это за счастливая жизнь, при которой даже в самые вроде как вызывающие ностальгию застойные годы, – это годы беспробудного пьянства национального масштаба?
Что же заставляло народ так пить?
Ответы мы будем искать вместе в следующих статьях.
Тут вы правы. Пьянство, действительно, было массовым.
Горбачёвская антиалкогольная кампания если и дала какой-то эффект, то небольшой и очень краткосрочный. Вреда она принесла больше. Только и осталось от неё в народной памяти, что частушка: “Что так жалобно поёшь, Алла Пугачёва? Хрен теперь винца попьёшь у Миши Горбачёва!”
В начале девяностых пьянство вернулось с новой силой.Сам отец русской демократии Борис Николаич пил по-чёрному на глазах у изумлённого международного сообщества. Он вообще вёл себя в масштабах страны как типичный алкаш, распродающий имущество семьи, чтобы удовлетворить свою страсть.
Помимо пьянства стала широко распространяться наркомания. Она была и в СССР, но тогда за неё жестоко наказывали, наркоманов было меньше, и они тщательно скрывали свою привычку. Конечно, в разных регионах были свои особенности. В Средней Азии и тогда вовсю курили анашу. Но в России это не было массовым явлением.
Стоило объявить демократию, и наркоманы вылезли из тёмных углов, среди молодёжи анаша, экстази и прочие “лёгкие” наркотики стали очень популярны. Тогда же стали открываться ночные клубы “до утра, ядрёна вошь!”, где веселье не обходилось без дурмана.
А ещё я никогда не видел при советской власти, как нюхают клей. В “святые девяностые” этим зрелищем можно было насладиться на любом вокзале и в других местах, где собирались беспризорники.
В целом, от 90-х осталось ощущение, что вся Россия в хмельном дурмане на всех парах несётся в пропасть.
Эта пьяная оргия начала стихать лишь с началом нового тысячелетия. Тогда из общественных мест исчезли беспризорники с клеем. А вот стало ли лучше в плане наркомании, не знаю. Мне кажется, нет. Тем более, с американской оккупацией Афганистана, он превратился в один из главных мировых центров выращивания опиумного мака и изготовления наркотиков. И к нам оттуда через Среднюю Азию идёт караванный маршрут наркоторговли.
Улучшение положения с пьянством отчасти объясняют появлением новой зависимости – от интернета. Множество людей сейчас всё свободное время рубится в компьютерные игры, пустословит в соцсетях, пялится на интернет-порнографию и т.д. Наверное, это не так плохо, как пьянство, но хорошего в этом ничего нет. Особенно для детей, у которых из-за постоянного сидения за компьютером не развиваются навыки нормального человеческого общения, портиться зрение, появляется остеохондроз. Я уже не говорю о том, что за детьми в интернете охотятся педофилы или об интернет-травле, о группах самоубийц, пропаганде сатанизма и тоталитарного сектантства и прочих опасностях, которые там подстерегают детей. Да и для взрослых там тоже много ловушек.
В общем, нет рая на земле, хоть ты тресни!
И клей нюхали, и наркоманы были в СССР, и беспризорники. Например, у Владимира Вафина об этом есть. Он много лет работал в милиции. Счастливым советское детство было не у всех
Да, пьянство трагедия нашего народа. Сколько покалеченных судеб. У нас в семействе, среди предков и ныне живущих, слава Богу, нет пьющих. Может как-то сказалось влияние Ислама (мы хоть очень обрусевшие, но татары). Единственный, кто пил, это покойный младший брат бабушки. Помню в детстве я испытывала ужас, когда была у них в гостях. Настолько это были сильные впечатления. Хотя по сути он был совершенно безобиден.. Всегда искренне сочувствовала детям алкоголиков. Не дай Бог, как говорится.
Пьющие женщины это вообще отдельный разговор. У меня всегда вызывает отторжение вид подвыпивших мадам. А есть дамы, извините, жрущие водку наравне с мужиками. Насмотрелась на таких на корпоративах. И что поражает, что эта способность “нажираться” является признаком какой-то продвинутости, что ли, физического и ментального здоровья. Есть ведь выражение,что человек, который не пьет, вызывает подозрение- не сволочь ли он. Может опять же эта особенность провинции. Не знаю.
Но что примечательно, у молодежи все же другие тренды. Они по большей части на спорте и соревнуются в силовых показателях, а не в том, кто больше водки выжрет. Даже в небольших городах строят спортивные площадки.
И опять же на ТВ нет рекламы алкоголя. Помню, что в 90-х и начале 2000-х через каждые две минуты крутили рекламу пива, разливающегося на на фоне колосящейся ржи. По сути, мои ровесники- 30 с плюсом почти все, кого знаю, имеют хорошее пристрастие к пиву. Очевидно, реклама делала свое дело.
А вот нынешняя молодежь, возможно первое поколение, имеющее шансы прожить жизнь трезво и дать здоровое потомство. Может как-то “выветрится” у нас этот алкогольный ген…
Статистика, конечно, удручающая. Я понятия не имела, что в СССР был такой уровень алкоголизма.