Продолжу говорить о том, почему я стала православной христианкой.
Мы начали говорить о свободе – какую именно свободу дарует нам христианство. И в этой части разговор продолжится
Собственно, христианство – единственная религия, которая предлагает нам настоящую свободу. Христианство говорит нам о том, что Господь по Своей любви сотворил свободного человека – даже зная о том, как человек воспользуется своей свободой. Ни одна из вер не утверждает подобного, предпочитая ограничивать свободу волей богов, или вмешательством творца, сомнением в существовании человека и его свободы, влиянием звезд или прошлых жизней. Материализму вообще свобода мешает до того, что он объявил ее осознанной необходимостью – и человек, исповедующий его, стал рабом. Рабом природы, который почему-то при этом возомнил себя ее хозяином.
Рабом до такой степени, что в этой клетке он не видит очевидного: нельзя целиком и полностью сводить себя к природе. Это – абсурд из абсурдов. Во-первых, это сводит на нет все требования уголовно-процессуального кодекса, как и все ордена и награды. Это вообще сводит на нет все рассуждения о гордой роли человека как венца природы.
Если мы – плоть от плоти природы, то зачем наказывать преступников? Природа у них такая, преступная. И зачем награждать героев – если у них соответственно героическая природа. И все, что ими движет, – это осознанная необходимость, кореллирующая с этой самой природой. Материалисты вообще очень любят сводить человеческую жизнь – к природному. Они любят выискивать похожие на человеческие повадки животных. Нужно объяснить человеческую полигамию? Готово – находятся животные, которые меняют партнеров от спаривания к спариванию. Нужно объяснить человеческую моногамию? Пожалуйста – тут хорошо подойдут те, кто создают пару на всю жизнь. Нужно объяснить, почему некоторые человеческие матери бросают детей? А, может, почему человеческие матери готовы жертвовать ради детей жизнью? А может, нужно объяснить, почему мужеложство – не порок? Или почему некоторые склонны жертвовать жизнью, а некоторые – ее сохранять во что бы то ни стало… Везде найдется пример из животного царства с иллюстрациями и фотографиями.
Но давайте посмотрим правде в глаза. Обычно к аргументу с природой люди прибегают тогда, когда нужно оправдать очередное свое свинство или желание делать что-либо как раз против природы. Аргументы с природой очень любят те, кто не желают контролировать свое либидо или желудок, стремление пройтись по головам, а то и трупам, или необходимость заботиться о женщине и ребенке. По ходу достается не только беднягам животным, но даже ни в чем не повинному примитивному человеку. Все, что мы знаем о нем, – это то, что он жил в пещере, был непревзойденным художником, имел обычай хоронить своих мертвых и украшать их цветами, охотился, праздновал, делал украшения и орудия труда. Но почему-то наши современники и его сделали каким-то хамом и подонком – объясняя все свои пакости тем, что в них проснулся дикий предок, не далеко ушедший от природы.
Однако чем больше изгаляешься в софистике, защищая родство человека с природой, чем больше ищешь сходств и параллелей – тем острее понимаешь, какая пропасть разделяет нас и животных. Чем больше пытаешься увидеть в человеке животное, тем меньше замечаешь сходства. Между нами – не количественное различие, различие это – качественное.
Животные не мучают сородичей и жертв, они не стремятся к власти ради власти и богатству ради богатства, они не любят и не ненавидят, не предают друзей и не бьют по пьяни своих самок, не убивают ради развлечения; животные оставляют выросших детенышей навсегда, спариваются с ними без проблем, едят, когда голодны, спят, когда хотят спать, пьют, когда чувствуют жажду.
Но одно из самых коренных, качественных наших различий – свобода. Как бы ни пытались свести ее к рефлексам, инстинктам и сигнальным системам, тот, кто достаточно трезв и разумен, чтобы взглянуть на себя внимательно, поймет. Есть перед любым нашим поступком та секунда, мгновение, когда мы принадлежим только сами себе и когда мы – совершенно свободны и можем сделать выбор: да или нет.
Человек, отрицающий это, предпочитающий говорить, что над ним довлеет природа, карма, рок, звезды и планеты, магия или чужая воля – добровольно отказывается от свободы и становится рабом того, что объявил довлеющим над своей свободой.
Христианство все время напоминает людям о том, что они свободны, оно освобождает нас от тотальной власти природы, раз за разом повторяя: да, вы – животные, вы – плоть от плоти земли, породившей всякую живую тварь по воле Бога, но вы – не простые животные. Вы – кентавры, полуживотные и полудухи, получившие образ и подобие Бога, вы – животные, получившие бессмертие, а значит, природа более не властна над вами целиком и полностью. Тот, кто сотворен по образу и подобию Создателя Природы, не должен быть ее рабом.
Да, у нас не получилось стать добрыми господами природы, мы пали – и Господь был вынужден изменить мир, чтобы нам в нем не погибнуть. В нашем падшем состоянии мы изгадили и изнасиловали природу, нелогично считая себя одновременно ее частью и хозяевами. Но даже в падшем состоянии мы – свободны от природы. Свободны настолько, насколько осознаем себя свободными, свободны настолько, насколько хватит смелости и ответственности принять эту свободу, свободны настолько, насколько мы человечны.
Помните, я хотела рассказать об освобождении разума? Для этого мне придется немного отвлечься.
Еще когда я находилась в состоянии “свободомыслия” с параллельным захождением в храмы “для поставить свечку”, я была часто поражена тому, что говорят о христианах. Один и тот же из наших экзотичных друзей мог в одном и том же разговоре сказать о том, что все христиане – нюни и тряпки с их “подставь щеку”, а потом, минут через десять, яростно клеймить злобных христиан, которые залили кровью Европу, Азию и обе Америки, пожгли всех фертильных женщин на кострах, а всех остальных – запытали в подвалах инквизиции. Еще через десять минут тот же человек мог рассуждать о схоластике, заумности христианских философов, а потом, почти без перехода – о безграмотных попах, зашоренных мракобесах и тупицах, которые повторяют за попами бред. В одном и том же разговоре человек мог упомянуть о женатых попах и о монахах, которые идут против природы с обетами безбрачия; о том, что у христиан одни посты и мужу с женой некогда сексом позаниматься – и о том, что “понаплодят нищеты в этих православных семьях, по десять детей нарожают, как только кормить такую ораву”… Про то, что у христиан одни посты и траур – и о том, что какой день не возьми – сплошные праздники…
Я действительно до сих пор силюсь понять – и не пойму, как “свободомыслящие” критики христианства ничтоже сумняшеся могут говорить все эти вещи и не замечать того, что говорят совершенно противоречивые фразы с перерывом в десять минут.
Впрочем, есть один славный пример, который я прочитала у Честертона. Скажем, вы слышите описание человека: одни говорят, что он – темноволосый, а другие – что он блондин. Одни говорят, что у него светлая кожа, а другие – что он смуглый. Одни говорят, что он – великан, а другие – что он карлик. Одни говорят, что у него густой бас, а другие – что у него высокий тенор. Одни говорят, что он – дурацки, по-шутовски одет, а другие – что он одет как агент похоронного бюро. С первого взгляда – это не человек, а чучело какое-то, сплошной парадокс и загадка. Но потом оказывается, что темноволосым его увидели белокурые финны, а блондином его окрестили испанцы. Светлокожим его назвали африканцы, а смуглым – шведы. Великаном его назвали пигмеи, а карликом – игроки команды НБА. Дети сказали, что он говорит басом, а хор басов Большого Театра – назвали его голос тенором. Шутовской его одежду назвали масаи, а скучной, как у агента похоронного бюро, – участники гей-парада.
На самом деле это – обычный среднестатистический человек. Нормальный человек. И все зависит только от того, насколько далеки от среднестатистической нормы описывающие его.
Христианство – это норма. Это учение, принесенное на землю Тем, Кто есть Альфа и Омега, Начало и Конец. А все остальные религии различаются только тем, насколько они далеки от этой нормы, насколько они отличны от того, чему учил людей сошедший на землю во плоти Господь Бог. Именно поэтому христианство – невероятным образом настраивает наш разум так, чтобы сделать его (и всего человека) свободным, то есть таким, каким его задумывал Творец. Христианство освобождает наш разум от излишней человечности. Мы уже говорили, какая пропасть разделяет человека и животное. Такая же пропасть, не количественная, а качественная, разделяет христианство и язычество.
Когда-то в разговоре с одной барышней я употребила пример, о котором хочу написать ниже. К сожалению, барышня тогда не совсем поняла, о чем я говорю. Но я сравнивала язычество с материнской платой, а христианство – с процессором. Конечно, пример довольно запредельный, но в силу обстоятельств – какой есть 🙂 Язычество действительно кажется очень сложным, как сложной кажется человеку, поверхностно знакомому с компьютером, материнская плата. Большая, со множеством проводов, слотов, впаянных конденсаторов и прочих железок. Она кажется такой внушительной, такой мощной. Рядом с ней процессор размером меньше спичечного коробка, с невзрачным кристалликом посредине, который еще и замазывается пастой, закрывается крышечкой – просто несерьезная деталька.
Но в том-то и дело, что гигантская материнская плата – это просто кусок текстолита с напаянными детальками, детальки можно отпаять, заменить, снова припаять в домашних условиях простым паяльником. А чтобы сделать процессор, нужно применять нанотехнологии, делать сложнейшую высокотехнологичнейшую работу. Процессор – в сотни раз сложнее, хоть меньше и невзрачнее на вид.
Величина и внешняя многоструктурность – еще не показатель сложности.
Так и язычество с его богами и божками, героями и титанами, их браками, битвами, разводами и похищениями – всего лишь большая материнская плата с кучей деталек, соединенных обычным припоем. Христианство – нечто совершенно иное. Оно может быть простым и понятным, как прост и понятен процессор на первый взгляд. Его может вставить на место человек без технического образования – и иметь работающий компьютер. Но если человек захочет понять, как устроен процессор на самом деле, его ждет нечто совершенно невероятное, сложное – и одновременно захватывающее.
Человек, становящийся христианином, входит в мир не-человеческого разума, в мир учения, принесенного на землю Богом. От многих чисто человеческих построений приходится отказываться – как приходится отказываться от идеи “припаять все”, если хочешь понять устройство нанотехнологических вещей. Но это означает только то, что разум приходит в совершенно иное состояние – он начинает работать в ином режиме. Он становится свободным от чересчур человеческого, чтобы вместить себя по возможности – и по силам – божественное Откровение.
Немного раньше мы говорили о том, что христианство одновременно обвиняют в совершенно противоположных вещах. Но самое парадоксальное – что христианство существует как уравновешение антиномий. Куда там диалектике с ее единством и борьбой противоположностей. В том и дело, что в христианстве противоположности едины – не переходя друг в друга, но они – не борются. И не стагнируют. Они – существуют вместе, нераздельно, и не слитно. Сложно? Добро пожаловать в мир освобожденного разума.
В следующей части мы поговорим об этом подробнее.
(продолжение следует)