Продолжу говорить о том, как православное христианство освобождает наш разум, делая его свободным.
В прошлой главе я говорила о том, что христианство – это не-человеческое учение, оно дано людям воплотившимся Богом. И кстати, чтобы проиллюстрировать тезис о преобразовании разума, не нужно далеко ходить. Можно просто посмотреть, кем были первые ученики Христа в чисто профессиональном плане. Рыбаки. Люди, если и учившиеся грамоте, то уж точно не там же, где учились фарисеи и книжники. В результате – чьи мудрствования оказались поверженными?
В христианстве нет ничего расплывчатого, наивного или глупого: тот, кто видит в нем эти – и многие другие – “недостатки”, просто либо бездумно повторяет чушь, сказанную кем-то, кто по какой-то причине является авторитетом для говорящего; либо уподобляется ребенку, который видит интеграл и считает его затейливой, но ничего не значащей закорючкой; впрочем, есть еще одна категория людей. Те, которые презрительно корчат лицо в мину, произнося “бред” при звуках серьезной музыки, при взгляде на картину Рафаэля или слыша прекрасные стихи. В любом случае это больше говорит о человеке, чем о христианстве.
Но даже если вы действительно считаете христианство – бредом, хотя бы на секунду усомнитесь в своей точке зрения. Станьте свободным от отрицательных эмоций и попробуйте просто подумать.
Перед вами учение, которое действительно состоит из антиномий. Не из оксюморонов (вроде “живой труп” или “горячий снег”), не из сказочных спаек кого-то с кем-то (вроде Тянитолкая, Алконоста или русалки), не из бредовых построений шизофреников. Христианство состоит из антиномий, которые могут существовать только все вместе, в идеальном равновесии.
Не нравится такое положение вещей? Хорошо, тогда давайте отвлечемся и посмотрим, есть ли вне сферы веры такие же антиномии, которые нам бредом не кажутся. Далеко ходить не нужно: это мы сами. Современная наука признает, что человек – это не только тело, но и психика. Псюхе – по-гречески “душа”. Следовательно, психология – это наука о душе. Наука признанная, в некоторой степени модная и почти всеми уважаемая. Наука психология признает существование нематериальной части человека, которую не взвесить, не замерять, не отделить для экспериментов; наука психология признает, что при разделении тела и психики человек становится никуда не годным для ее экспериментов, а значит, изучать человека можно только при комплексном наличии и тела, и души; признавая при этом, что первое не равно второму. И даже более, часто тело и душа влияют друг на друга, но иногда – совершенно свободны от взаимовлияния.
Антиномия? Да. Могущая существовать только при равновесии элементов (без их борьбы или взаимопроникновения). Подлежащая до некоторой степени научному изучению, то есть не бредовая антиномия? Ну уж конечно.
И тогда вопрос: а почему тогда отрицать наличие и разумность иных антиномий?
Для начала возьмем пример, о котором мы уже упоминали. Свобода разума и догмат. Антиномичные понятия? Да. Но теперь давайте снова рассуждать. Человеческий разум – весьма странная и сложная штука. Он дан нам Богом, и он – отличает нас от животных. Он – наш слуга, который при известных условиях может стать нашим палачом. Разум наш свободен до такой степени, что он может дойти до крайней степени безумия, до отрицания самого себя. Более того – до самоуничтожения. Теоретически некое поколение людей может уничтожить цивилизацию, коллективно покончив жизнь самоубийством или полностью отказавшись от брака. Точно так же поколение мыслителей может уничтожить разум, внушив людям, что в разуме нет ничего надежного. Что разум – это форма безумия. Поколение скептиков может уничтожить разум, сказав: «Я вообще не вправе думать». Это – настоящее самоубийство мысли и остановить его может только догма.
Многие думают, что христианство возникло в темные века и поэтому стало так притягательно для людей. Но это – ошибка. Христианство возникло во время расцвета Империи и расцвета мысли. Опасного расцвета мысли – и остановило движение разума в сторону пропасти. Остановило при помощи догм, запретительных ограждений, не дающих двигаться туда, где ждет смертельная опасность.
Часто говорят, что именно мудрецы не могут понять загадки религии. Но беда не в том, что они не могут найти разгадку; беда в том, что наши мудрецы не видят самой загадки. Честертон сравнивал мудрецов с глупыми детьми, не видящих ничего странного в шутливом утверждении, что дверь — не дверь. Современные свободомыслящие упрекают христианство в догматизме, словно в нем никогда не было никакого смысла и это была прихоть властолюбивых клерикалов. Не видя его философских основ, они забывают о его исторических основаниях. С таким же успехом они ругают полицию, забывая о наличии преступников. Именно догматизм остановил саморазрушение человеческого разума, именно он ограничил свободу тех, кто двигался к самоубийству мысли – и продолжает делать это даже сегодня.
Да-да, потому что нынче самоубийством человеческого разума занят материализм и его слуга – скептицизм. Материалист говорит, что мысль – физиологический процесс, и как все физиологическое – он механистичен, а значит, мышление может быть изучено, рассортировано и, следовательно, перестает быть интересным. А скептицизм доходит до полного сомнения в самом существовании и мышления и мыслящего. И то, и другое – убивает мысль. И только вера ее спасает. Вера в то, что мысль – реальна, а значит, реален и мыслящий. А вера – это область, где есть и свобода, но есть и догмат.
О следующих антиномиях я буду говорить коротко в силу их невообразимой сложности.
Христос – это Бог и Человек. Не бог, примеривший на себя личину человека, не человек, ставший богом, не полубог и получеловек (заметьте, я перечислила все придуманные человеком состояния высших существ). Именно И БОГ, И ЧЕЛОВЕК – одновременно.
Измени хотя бы букву в этом утверждении – и все рухнет. Голгофа – станет фарсом, спектаклем, призванным выжать из нас слезку, чтобы всплакнуть о своих грешках. Но Голгофа фарсом не была – на кресте страдал и умирал в немыслимых страданиях именно Человек. И Туринская Плащаница открывает нам, какие это были страдания и какая это была пытка – такая смерть. Измени хотя бы букву – и двери ада до сих пор закрыты, потому что не в силах человеческих разбить эти ворота и победить смерть. А значит, нет у нас надежды и нет нам спасения – потому что небытие с червями покажется сказкой по сравнению с тем, что ждет нас после смерти. Измени хотя бы букву – и исчезнет все европейское искусство, все соборы, все иконы и картины, исчезнут многие книги и стихнет музыка – ибо нельзя изображать Того, Кого никто и никогда не видел. Измени хотя бы букву – и никто и никогда не посмеет сказать, что Бог есть Любовь, потому что только любовь могла принести ту жертву, которая принесена за нас. Измени хотя бы букву – и мы никогда бы не узнали, что такое свет, ибо только тот разум, который оказался в состоянии понять, как можно быть одновременно и Богом, и человеком, смог понять и то, что свет может быть одновременно и частицей, и волной.
Измени хотя бы букву – и человеческий разум не смог бы подняться и до другой высоты. До понимания того, что Бог – Един и Троичен. Не примеряет на себе разные личины – в одних обстоятельствах становясь Артемидой, в других – Гекатой, в третьих – Селеной. Не объявляется тремя аспектами одного божества, как в индийской тримурти (впрочем, это учение возникло сильно позднее христианства и ученые сходятся во мнении, что под его влиянием). Нет – человеческая мысль сумела развиться, если хотите, додуматься до того, что Господь говорил еще до Своего воплощения. Что Он – един, и троичен. Человеческая мысль смогла понять, почему Бог – есть Любовь. Потому что нельзя любить самого себя. Если это любовь – то направлена она только на кого-то. И отношения между Отцом, Сыном и Святым Духом – это отношение любви. И поняв, что такое эта Любовь, мы сможем понять, почему Христос говорит о ней: “Нет больше той любви, как положить душу свою за други своя”.
Понимая, что есть Любовь, мы сможем принять (потому что понять это очень и очень сложно) антиномию о нашей свободе и Божественном всеведении. Эта антиномия – камень преткновения для многих христиан и повод для ерничания для многих свободомыслящих. Да, мы действительно свободны, мы сотворены свободными и свободой нашей уже даже успели воспользоваться на горе себе, Творцу и миру. Мы продолжаем пользоваться этим даром – до самой смерти. И напоминаю – только христианство утверждает, что мы действительно свободны. Но одновременно – Господь все знает о настоящем, прошлом и будущем. Понять это действительно сложно, даже используя примеры, которые могут хоть как-то описать эту антиномию.
Для начала нужно понять, что мы – существуем в ином состоянии, чем Бог. Мы – существуем во времени, а Бог – в Вечности. Если хотите, мы – плывем в широкой, глубокой, извилистой реке, а Бог – смотрит на эту реку с высоты. Мы – свободны плыть, остановиться, поворачивать, подплывать к берегу, ускоряться и замедляться… Мы – ограничены берегами этой реки, как в реальной жизни ограничены временем и материей. Река – течет, как течет время в одном направлении, из прошлого в будущее. В русле этой реки мы свободны. Господь, видящий нас с высоты, видит исток этой реки, ее пороги и заводи, видит ее устье. Он видит, что ожидает нас за поворотом течения, Он видит и знает, как поведет себя река – и как поведем себя мы. Но то, что Он это видит, – еще не означает того, что мы не свободны. То, что некто наблюдает с высоты, не обозначает того, что этот некто вмешивается в то, что происходит в самой реке. Бог МОЖЕТ вмешаться и изменить что-то – а может и НЕ ВМЕШИВАТЬСЯ. Но вмешивается Бог – по Своей Любви, а не прихоти. Но в любом случае главное – что наша свобода – остается свободой, а всемогущество и всеведение – остается всемогуществом и всеведением. Антиномия существует – и обрушение любого элемента обрушает всю конструкцию. Если мы – не свободны, мы лишаемся главного в нас самих, мы – перестаем быть людьми и становимся животными. Если Бог – не всеведущ, то Он – не Бог. А значит, мы вообще существуем в мире, о котором ничего не знаем и знать не можем, потому что если мы – не люди, а Бог – не Бог, тогда все, что делал и знал человек на протяжении всей истории, является тотальным надувательством, пустышкой, мороком, галлюцинацией душевнобольного человека.
Больше не буду утомлять вас перечислением антиномий, обозначив только некоторые и самые важные из них.
Хочу сделать вывод: именно учение такого порядка, где эти антиномии возможны, где эти антиномии не похожи на то, что выдал человеческий разум, где эти антиномии выстраивают жизнь цивилизации и направляют ее к жизни, а не смерти, – именно такое учение является истинным. Вы можете сказать, что в мире существует или существовало еще множество цивилизаций, не знавших этой истины. Но давайте посмотрим правде в глаза: если бы эта истина не пришла в мир, вы бы не читали этих строк, а я бы их не писала. В мире бы не существовало языка, на котором мы с вами говорим, не существовало бы компьютера, при помощи которого мы с вами с друг другом общаемся, не существовало бы той культуры, в которой мы живем и плоды которой сделали нас тем, кто мы есть. Не было бы Баха и Моцарта, Рублева и Рембрандта, Паскаля и Ньютона, даже Спинозы и Скрябина… Не было бы ни науки, ни техники, не было бы ничего из того, что мы любим, ценим и даже ненавидим. Более того, даже время текло бы совсем иначе – по кругу, а не из прошлого в будущее. Даже разум работал бы совсем иначе. Даже чувства были бы иными. Даже ценности были бы иными…
Наш мир – это плод того, что дало христианство человеческому разуму. И то, что христианство сейчас снова стало гонимым – говорит лишь о том, что человечество снова встало на гибельный путь. И хочется верить, что оградительные столпы догматов снова сработают и не дадут нам окончательно пропасть. Хочется верить, что христианство вновь спасет мир и разум человека, зажженный пламенем его истины – не потухнет.
Я – православная христианка, потому что я хочу жить и быть свободной. Я – православная христианка, потому что я – верю в прогресс. Да, вы не ослышались, я верю в прогресс. Только не в тот “прогресс”, который провозгласили свободомыслящие товарищи, не понимая, что из всех соблазнов свободомыслия в нем как раз нет главного – прогресса. Потому что свободомыслие не может двигаться вперед по одной простой причине: оно всякий раз отбрасывает все, что было в прошлом и начинает все заново, причем ведя всякий раз в другую сторону. Я – за прогресс, который несет христианство, который осуществлялся до тех пор, пока свободомыслие не подняло свое знамя и не отбросило плоды просвещения как ненужные. Я не хочу менять чистое золото на блестящие стекляшки, уподобляясь наивному дикарю. Хотя бы потому, что христианство научило меня различать одно и другое. Хотя бы потому, что истина действительно делает меня свободной.
(продолжение следует)