Вокруг имени режиссера Тарсема сегодня ведутся жаркие споры. Одни зрители говорят, что он – гений, и никто не может делать такие упоительно красивые фильмы, как он. Другие кричат, что он – шарлатан от кино, и красота его кадров искусственна.
Лично мне кажется, что Тарсем не гениален, но безусловно талантлив. А то, что делает визуально узнаваемое кино (не без помощи своего верного художника по костюмам) – бесспорно.
Одним из самых трогательных фильмов, сделанных этим тандемом, является “Запределье”.
С первого кадра фильм потрясает геометрией, цветом и светом картинки.
Именно картинка в фильмах Тарсема создает напряжение.
И не важно, что операторы каждый раз разные – все равно кадры узнаваемые стилистически.
Обратите внимание, как графические формы чередуют друг друга и как оператор играет с цветом.
Я уже писала, что Тарсем дал Ишиоке полный карт-бланш, когда работал над фильмом “Клетка” и это доверие полностью было опревдано.
С тех пор они всегда работали вместе. Именно этот союз режиссера и художника создал уникальный, узнаваемый сегодня «стиль Тарсема».
В красивом, сказочном мире режиссера «Клетки» и «Запределья» не могут существовать обыкновенные люди, только существа из снов, сказок или мифов.
И Ишиока, с ее безграничной фантазией, японским видением дизайна костюма через объем и ритм фактур, легко вписалась в «воображариум» Тарсена.
Тарсем Сингх (сам он предпочитает, чтобы его называли просто – Тарсем) родился в Индии, вырос в Тегеране, школу заканчивал в Гималаях («кино мы смотрели только один раз в неделю»), получил образование в Колледже искусств при Центре Дизайна в Пасадене, Калифорния. В настоящее время он живет то в Лондоне, то в Лос-Анджелесе. Но корней своих не забывает.
Прожив почти всю свою жизнь вне Индии, родины своей не стесняется: с удовольствием носит национальный костюм наряду с европейским, а в последней своей работе «Белоснежка», самоиронично снял некоторые сцены в стиле Болливуд, хотя признается, что за последние 25 лет видел только один индийский фильм.
Однако продолжим о “Запределье”.
Сюжет фильма прост и понятен. Речь идет о маленькой девочке, которая слушает сказку. Её на ходу придумывает для нее молодой парень – каскадер. Проблема только в одном: парень и девочка находятся в больнице, она со сломанной рукой, он – с поврежденным, после неудачного трюка, позвоночником. И его сказка – это способ манипуляции ребенком.
Режиссер поделил фильм на две части: первую, монохронную, где в 1915 году, в Лос-Анжелесе, в больнице лежат Александрия и Рой, и вторую, яркую, сказочную. «Сначала это – Одзу, а затем – Куросава. Одзу и Куросава, несмотря на то, что они из одной страны, имеют два разных визуальных стиля, что вполне может работать в одном и том же фильме».
Девочка, слушая каскадера, пытается представить героев его сказки. Но визуализируют ее фантазии Тарсем и Ишиока! И тут мы уже с вами пускаемся в путешествие по детским воспоминаниям двух уже взрослых людей.
Из детства режиссера в фильме появилась череда постоянно меняющихся самых красивых мест в мире: от Франции до Бали.
«Я много путешествовал, когда был ребенком. Мой отец был инженером технического обслуживания воздушных судов, так что ему полагались бесплатные билеты. К тому же, я просто люблю пейзажи. Если вы снимаете что-то с пейзажем, это всегда будет вне времени. Я решил сделать часть фильма, которая не нуждается в компьютерных спецэффектах, так что просто поехал в красивые места, которые знал. И да, индийцы любят цвет. Что тут скажешь?»
В фильме насчитали 24 страны, в которых проводились съемки. И все эти места изумительно, нереально красивы. Многие заподозрили режиссера в том, что он снова увлекся компьютерной графикой. Особенно там, где присутствуют столь любимые режиссером «лестницы Эшера» (ритм – ритм – ритм). Нет, в фильме все – реальные объекты.
Японка Ишиока, привнесла в этот фильм свои детские представления о принцессах и благородных разбойниках.
Что восхищает в работе Эйко Ишиоки – это то, что все формы в ее костюмах максимально просты и локальны, лишены обычной дробности отделок. Этот прием, чаще используется в театре, чем в кино. Но при этом, на большом экране, совершенно фантастически смотрятся фактуры тканей, подсознательно заставляя вас дышать в такт их ритму. Как, например, в фильме «Война Богов: Бессмертные».
Мелкие, дробные косички на плаще наставника идеально соответствуют его старости и немощности. А широкий размах заплетенных кожаных полос Тесея говорит нам о молодости, силе, нерастраченной энергии. Когда зритель смотрит на эти фактуры, у него меняется ритм дыхания.
“Как и все великие художники в мире, Эйко понимает, что происходит в других культурах лучше, чем в ее собственной, и, погружая себя в них, способна создавать произведения, которые являются уникальной комбинацией. Ее работа выходит за грани на многих уровнях, так как она отказывается придерживаться одной определенной концепции “, – рассказывал Коппола.
Этот эффектный головной убор лишь на первый взгляд кажется придуманным – на самом деле, похожие маски, сделанные из кожи, дерева и рогов, носили жители Нигерии.
В «Запределье» японская художница комбинировала национальный костюм разных стран.
Посмотрите, например, на это невероятное платье героини, напоминающее одновременно европейский костюм 19 века и японское свадебное кимоно.
Прекрасную бахрому Ишиока тоже не выдумала, она присутствует в китайском традиционном свадебном костюме. Раньше лицо невесты в Китае, во время свадебной церемонии, должно было быть прикрыто куском красного шелка, или “занавесом” из бисерной бахромы, свисавшей с «короны Феникса».
Собственно, именно в стилизации под китайское свадебное платье мы видим сказочную «сестру Эвелин» впервые.
Красный – это основной цвет традиционного свадебного платья в Китае. Считается, что это цвет удачи, и что он отпугивает злых духов. Традиционные китайские свадебные платья имеют уникальную вышивку золотом и серебром.
Образ этого платья – цветок лотоса. Ещё до буддизма в Китае лотос почитался как священное растение и олицетворял чистоту и целомудрие, совершенство, мир и гармонию. Даже шляпка героини сделана в виде бутона лотоса.
Остальных героев сказки Ишиока нам показала такими, какими их представил бы европейский ребенок.
Но что видела девочка в свои 5 лет? Поэтому все персонажи похожи на тех, кто ей уже знаком. Например, бандиты – на страшного дядю – рентгенолога.
Маска Черного разбойника одновременно напоминает нам классического благородного разбойника Зорро и щели в дверях рентген-лаборатории в больнице, за которой – тайна и неизвестность.
А вот маска иранских женщин
Сам костюм похож на военный мундир и ковбойскую одежду начала ХХ века.
В фильме еще есть любопытный персонаж, которого Рой называет индейцем, а девочка представляет индийцем.
«Когда Рой говорит, «индейские» он имеет в виду индейцев, но девочка думает, что он имеет в виду настоящих индийцев», – говорил режиссер. Героиня еще мала, к тому же она приехала с матерью на заработки из далекой Румынии, плохо знает английский язык и не очень разбирается в культурах, вот и воспринимает слова Роя по-своему, рисуя свой, детский мир. Мы же знаем, что дети неограниченны в фантазиях: на их рисунках, слоны летают над пальмами, а мухи улыбаются.
Дарвин, о котором рассказывает Рой, в представлении Александрии, похож на огромную, экзотическую «американу – экзотику» – бабочку, которую он ищет.
Режиссер и художница изобразили сказочный мир просто, по-детски наивно, но поразительно точно и красиво.
Ни на минуту ты не забываешь, что находишься внутри фантазии ребенка. Кстати, юная актриса в этом фильме просто великолепна. Режиссер мечтал снять этот фильм 16 лет, и стал его снимать только тогда, когда ему показали пробы этой очаровательной девочки Катинки из Румынии. Значит, надо было, чтобы пришло их время, именно тогда и сказка получилась.
А, может, это и не сказка вовсе? А воспоминания о детстве?
Взято отсюда: http://la-gatta-ciara.livejournal.com/91840.html