С тех пор, как я стала что-то соображать в этой жизни, боюсь месяца августа. Собственно, его боятся многие – особенно страховщики. Именно на этот месяц приходится пик катастроф, а значит – страховых расходов. В этом месяце начинается обострение хроней – хронические больные не дадут соврать. Мы вплотную подходим к межсезонью, когда начинаются обострения и у душевно больных.
Август четырнадцатого… Злобная гримаса истории: ровно сто лет назад мир сполз в первую катастрофу двадцатого века, унесшую миллионы жизней, потом цифра 14 сменилась на 39 – и снова катастрофа, еще масштабнее; теперь и мы сползаем… Человечество с настойчивостью леммингов не просто подошло к обрыву, а рвется прыгнуть – снова, третий раз за сто лет.
А Украина – занесла над пропастью ногу и готова сделать последний шаг в никуда одной из первых.
Еще год назад в любых дискуссиях с украинскими патриотами у них был козырь в рукаве: а вот СССР проводил геноцид своего народа, революция, гражданская война, ГУЛАГ, Великая Отечественная война… И миллионы жертв. Ну что ж… козыря больше нет. За время незалежности Украина потеряла 8 миллионов человек – умершими, уехавшими. А теперь вот – добавила войну, войну страшную тем более, что не враг пришел убивать украинцев, а они сами справляются с этим богомерзким делом. Причем я бы еще поняла, если бы своих солдат жалели… А то ведь бросают молодых мужчин в котел войны – и третья по счету волна мобилизации забирает уже совсем необстрелянных, мирных жителей. В самом начале заварухи на Донбассе я прочитала памятку для добровольцев, которую написал кадровый военный офицер.
Еще тогда эта памятка меня поразила, она выворачивает мозг мирного человека наизнанку, заставляя понять, что все, что относится к теоретическим знаниям о военной жизни, почерпнутым нами из кинофильмов и книг о войне, – все это можно выбросить на помойку. На самом деле все страшнее, грязнее и “вывернутее”, что ли… Становится понятным, почему в армии такая муштра и все эти, казалось бы, ненужные занятия на плацу… Просто психику мирного человека нужно выломать из привычных гнезд и научить не жить, а выживать, а шансы выживать – повышаются, если тело приучено выполнять приказы до того, как мозги переварят информацию.
Но не только выброшенные в реальность войны мужчины меняются – наша мирная психика теперь никогда не будет прежней. Каждый, кого опалила эта война, – а нас миллионы, больше никогда не вернется в прежнее, довоенное состояние души. Что переживают мирные жители Донбасса? Ежедневный ад, ежесекундный – без перерыва, без надежды, потому что люди оказались отрезанными от последней ниточки, соединявшей их с мирной жизнью: без телефонов и интернета. Они принимали наши звонки – и родные голоса хоть как-то утешали, давали надежду на то, что они не забыты, не заброшены, что надежда на продолжение мирной жизни есть. Что сейчас? Тишина! Нет воды, нет света, нет продуктов, нет связи – каждый один на один со своим ужасом. Те, кто еще может передвигаться, сбиваются в кучки, вместе пережидают бомбежки в подвалах. Так меньше страшно, так – хоть как-то ощущаешь причастность к таким же, как и ты сам.
Моя бабушка – ей 86 лет. Когда ей было тринадцать, пришли фашисты. Она видела такое, после чего можно навсегда поселиться в психиатрической лечебнице. На ее глазах разорвало снарядом подругу и она оказалась засыпана ее внутренностями. На ее глазах эсэсовцы расстреливали семьи партизан, а в их семье было несколько военных офицеров и любой мог выдать. Это она четырнадцатилетняя, по пояс в ледяной воде, вытаскивала телеги с полумертвыми от недокорма лошадьми из полыньи. Это она ходила в поле кричать по погибшей маме, а потом увидела ее, босую, пробирающуюся к детям из оккупированной Макеевки пешком в Курскую область. Это она видела, как забеременевших от немцев женщин увозили неизвестно куда…
Теперь ей 86, и она снова на войне. Но теперь она видит не врагов – теперь она видит соотечественников, которые пришли убивать ее только потому, что она – с их точки зрения – сепаратистка. Три инсульта, нетранспортабельность… Это, разумеется, ее вина, что она осталась в городе и “защищает своим телом террористов”. Эти слова произнесла одна молодая женщина, мама маленькой девочки… Сытая, красивая, богатая молодая женщина, которая сейчас сидит в Крыму, отдыхает от киевской жары. Эта молодая женщина – луганчанка. В Луганске у нее остался отец, ухаживающий за парализованной бабушкой.
Я больше никогда не смогу воспринимать эту женщину без брезгливости, суди меня Господь. И молодая женщина эта – не одинока. Таких сытых холеных украинцев, чьей максимальной проблемой сейчас является отсутствие горячей воды, много – и они действительно считают оставшихся пособниками террористов. Тех, кто проводит большую часть времени на полу, тех, кто под пулями ходит за водой и хлебом, тех, кто оказался полностью отрезанным от родных и близких… Тех, кто сейчас в блокаде…
И есть мы – те, кто уже неделю не может связаться с родными… Те, кто каждый день мечется, чтобы узнать хоть какие-то новости, из любых источников, из любых ресурсов… И отсутствие новостей для нас – это уже новости, это уже надежда, что может обойтись… что связь может наладится, что мы сможем хотя бы услышать голоса тех, для кого ничего не можем сделать. Мы сейчас стараемся держаться поближе к друг другу, невзирая на тысячи километров расстояния. США, Европа, Южная Африка, Сахалин, Австралия – вот география тех, с кем мы сейчас на связи, с кем мы договорились делиться самыми незначительными новостями, с кем мы сейчас переживаем общее горе – быть отрезанными от тех, кто нам дорог и для кого мы сейчас не можем сделать ничего. И в этом – главная мука.
Знаете, что такое давиться каждым куском хлеба, потому что ТАМ, в Луганске, хлеба нет? Знаете, что такое ненавидеть себя за кусок съеденного сыра, потому что ты жрешь деликатесы, а там, в Луганске, у людей нет питьевой воды? Шизофрения и безумие? Добро пожаловать в наш мир…
Мы сейчас забыли все свои мелочные обидки из-за которых дулись друг на друга, мы сейчас – делим общее горе, по сравнению с которым наши прежние ссоры кажутся дешевле дерьма. Мы пишем и звоним друг другу, чтобы хотя бы как-то почувствовать плечо рядом, хотя бы как-то почувствовать человека, который делит с тобой одну из самых страшных пыток: ожиданием и неизвестностью.
А еще каждый день нам прибавляет ненависти… Думаете, хоть кто-то из нас сейчас мучается совестью по прежним дружбам, разорванным войной? Нет! Еще неделю назад – мучались, теперь каждый свидомый знакомый для нас – физическое воплощение тех преступников, которые развязали эту войну и продолжают ее с упорством маньяков невзирая ни реки крови, которые захлестнули их уже не по локоть, а по маковку. Хочется, чтобы каждый из них попал в этот ад – чтобы на своей шкуре прочувствовать, что испытывают тысячи безвинных людей, которым некуда бежать и негде спасаться. Чтобы раз и навсегда закрыли свои мерзкие черные рты, произносящие слова о “пособничестве сепаратистам”. Чтобы раз и навсегда научились ставить себя на место ближнего, а не проституировать на чужих политических лозунгах…
Спасибо за то, что вы поддерживаете нас.Спасибо.
Спасибо Вам. Если бы могла свои чувства и мысли выразить словами, лучше Вас не сказала бы. Читаю и плачу. У меня родители в Луганской области…