Катя…

Этот проклятый год все уносит и уносит людей

Кати больше нет, ребята… В день смерти деда мне приснилась дверь его комнаты, к которой была прислонена красная крышка гроба с белым кружевом. Утром дедушки не стало и его гроб был именно таким – красным с белым кружевом.

Когда умерла моя бабушка Нина, мне приснилось, что я иду по какому-то огромному то ли дворцу, то ли отелю в стиле великолепных Нью-Йоркских небоскребов и качу железную тачку из супермаркета, где на детском месте сидит где-то двухгодовалая малышка с белыми волосиками. Она так мило улыбается – и отчего-то мне смутно знакома. Я что-то ей воркую, спускаюсь с ней в огромное лобби с колоннами и гигантским ресепшеном, где ходит какое-то неимоверное количество людей разного возраста, национальностей и одетых в костюмы разных эпох. Я оставляю тачку, вытаскиваю малышку и сажаю ее на большую красивую скамейку, где рядом оказываются снова какие-то люди. Ко мне подходит молодой человек в сюртуке пушкинских времен и говорит: “А теперь тебе нужно уходить, живые тут не могут находиться долго, прощайся”. Я оборачиваюсь к малышке и машу ей рукой, она мне тоже машет и молодой человек буквально оттесняет меня к выходу. И уже вылетая из сна, на пороге этого гигантского холла, я вдруг кричу: “Бабушка!” Потому что малышка эта – копия детских фотографий моей бабули. Наутро мне позвонили и сказали, что ее больше нет.

Вчера я тоже увидела сон – что умерла Катя. Я во сне что-то орала, кричала, рыдала, наутро решив, что это все бред собачий и вообще дурне спыть – дурнэ сныться. При всех свох сильно забористых сновидениях я все же отношусь к ним как раз именно по этому принципу. А утром Катя умерла.

На свете есть люди, которые буквально несут свет – они как маяки, которые показывают путь, освещают тьму, не дают кораблям нашей жизни разбиться о камни бед и невзгод. Катька была таким маяком – я скажу больше, она была маяком для маяков, потому что нигде и никогда я не встречала человека такой жизненной силы и доброты. Поверьте, в ее жизни случались такие предательства, такие беды и слезы, после которых люди спиваются или старчиваются на счет раз-два-три, а Катя утирала слезы и шла дальше, сцепив зубы и упрямо глядя вперед.

Самой странной деталью наших с ней отношений было то, что мы ни разу с ней не встречались лично, что порождало безумное количество смехуечек со стороны наших мужей, потому что как раз с Катюшкиным мужем мы виделись каждый раз, когда его корабль заходил в Ванкувер. Но с момента нашей встречи на дамском форуме в 2005 году, где две идиотки моментально вычислили друг друга и понеслись в компании таких же пристукнутых на голову нести свой чудесатый юмор в массы, мы больше не расставались. Боролись с коликами мисс Адамс, беременели и рожали ее Андрюху, проживали предательство ее первого мужа и метания после развода… Потом встречу с Сашей, нынешним мужем… Раздавали друг другу волшебные пенделя, выпихивая из ям страданий, и кабы наши драгоценные сильные половины подозревали, сколько раз их буйные головы были спасены тем, что когда кому-то из нас хотелось эти бОшки облить борщом, мы звонили друг другу и убеждали, что мужики косячат не из подлости, а по глупости. Сколько раз мы реально спасали если не браки, то стабильность в семьях друг друга – не передать словами.

А потом пришла болезнь…

Первое лечение и операция подействовали, Катя очень мужественно переносила химию и муки, связанные с ней, Саша всегда был рядом – и я была поражена их командой, их отношением к друг другу, их мужеством и любовью. Это было четыре года счастья – когда анализы показывали “чисто”, когда отросли волосы и были забыты исколотые вены и беспрерывная тошнота, когда можно было путешествовать и радоваться, что ты молод, здоров, любим и счастлив.

Боли пришли в разгар ковида, и сначала мы подумали, что это что-то связанное со спортом, к которому Катюшка вернулась сразу же, как почувствовала себя лучше, – она же в юности была какой-то там фитнес-чемпионкой, всерьез занималась индийскими танцами, поэтому про всякие травмы и растяжения знала непонаслышке. Потом скакнули онкомаркеры – и мы все еще думали, что это что-то связанное с перенесенным гриппом или еще какой-то заразой. А потом стало ясно, что успокаивать себя нечем – это рецидив.

То, как Катя боролась, не борется никто. Она вцепилась в эту жизнь зубами, руками и ногами, она должна была жить – потому что сын, муж, потому что она единственный ребенок у пожилых и больных мамы и папы. Она лечилась всем, чем только можно, она соглашалась на любые операции и процедуры, только бы появлялся шанс, но знаете, что до сих пор заставляет меня преклоняться перед ней?

Измученная капельницами, с болью в сломанном метастазом позвонке, с подключичным портом, потому что все видимые вены сгорели от химии, она ВСЕГДА выглядела как богиня красоты. Все, кто знали Катю лично, не дадут мне сейчас соврать – она всегда, повторяю, всегда была накрашена, носила парик, который не отличить от настоящих волос, у нее всегда был маникюр и педикюр, татуаж бровей, когда свои выпадали, наклеенные ресницы и подкрашеные губы. Многие даже не знали, как страшно и тяжело она больна – вот почему ее смерть оказалась чудовищным шоком для тех, кто не знал, через какой ад она проходит. Красивая одежда, украшения… Санька ее баловал, как может баловать только очень любящий свою женщину мужчина.

И мало того, что она выглядела – она же была действительно светом для всех нас. Она всегда была веселой, шутила, смеялась, не развешивала себя на окружающих, она могла плакать только при самых близких – и то, потом утирала слезы и снова пыталась улыбаться. Это парадокс, вы можете мне не верить, но смерть Кати потрясла всех моих друзей, которые могли видеть ее хотя бы раз в жизни или не видеть совсем, а просто поздравляться с праздниками – потому что такие встречи никогда не забываются. Она была редкостно, потрясающе харизматичной и искренне любила людей. Расстроены мои родители, которые всего лишь слышали о ней от меня, плачет моя сестра, которая изредка с ней переписывалась, плачет мой друг Тава, который тоже лечил онкологию – и которому Катька помогала и советом, и поддержкой. Они всего лишь полгода были знакомы – но Тава совершенно выбит из колеи. Что говорить, медсестры, которые были с ней последние недели, и те прониклись к ней настоящей любовью и не смогли сдержать слез, когда она уходила.

Это была Катькина особенность – закручивать вокруг себя ураган смеха и позитива, не натужного, а самого искреннего. Знаете, какая у нас с ней была самая сумасшедшая история (ну помимо семнадцатилетней дружбы без единой личной встречи и практически каждодневным общением в мессенджерах или по телефону)? Представьте себе: ночь накануне операции, палата, видеозвонок в вотсапе. Разведенный дикий ржач, на который прискакала дежурная медсестра с криком: “Девки, вы рехнулись?”, а потом присоединившаяся к нам в ржаче. Утирая слезы, она причитала, что всякое видала тут в отделении, но не таких дур, которые бы устраивали накануне операции сеансы юморения. Больше этих сеансов не будет никогда – потому что только Катя могла делать ТАК… Жить, как будто впереди – сто лет счастья и здоровья, жить так, чтобы люди вокруг нее смеялись, а не плакали.

Все последние дни Саша был рядом – и знаете, что она делала помимо того, что утешала нас всех? Да, мы все могли рассказать ей о своих проблемах – то у меня мистер Адамс свалился, то у сестры здоровье подкачало, то дети по-подростковому косячат… Она готовила свои похороны – чтобы когда все закончилось, Саня не сходил с ума, выбирая гроб и одежду. Даже тут она – облегчила свой уход настолько, насколько могла.

Господь даровал ей чудо – она успела исповедаться и причаститься за пару дней до того, как все стало совсем худо и она перестала принимать любую пищу и воду. Врачи облегчили ей боль, а сам уход был тихим… просто она стала реже дышать, а потом все…

Помните, я писала, что наш мир состоит не только из окружающей действительности, но и из “наших людей”, которые “держат” нас, создают стержень вселенной, стабилизируют нас в ней. Наш мир держат родители, бабушки и дедушки, братья и сестры, мужья и дети – и, конечно, друзья. Мы редко осознаем, какое же это счастье, когда все живы и твоя вселенная устойчива и безопасна. А потом они начинают уходить… И приходит пустота, которая не может быть заполнена ничем – потому что только начав терять опору, ты понимаешь, что на самом деле они могли быть очень далеко или совсем близко, но где бы они ни были, они были подобны воздуху – невидимому, но без которого просто нет жизни. И чем больше “твоих людей” уходит за окоем, тем больше и больше пустоты будет образовываться в твоей когда-то яркой и наполненной звездами вселенной. И ты все понимаешь – они в лучшем из миров, их эвакуировали из этого страшного и холодного места, которое называется Земля, для них ушли боль, страх, болезни и даже у самой смерти больше нет над ними власти. Но мы-то пока остаемся тут – и нам же нужно как-то жить дальше с этой ширящейся пустотой, которая больше никогда не может уменьшаться, а только расти.

Вот только как этому научиться?

Ребята, помяните новопреставленную Екатерину в молитвах. Без нее тут стало темнее, но уверена, в Царствии Божием стало еще немного светлей.